Юрий Жалин

 

19 июля в Казани были совершены сразу две атаки на мусульманское духовенство Татарстана. Утром рядом с подъездом своего дома был застрелен бывший заместитель муфтия республики Валиулла Якупов, а через час взорвался автомобиль самого муфтия Илдуса Хазрата Файзова. Он остался в живых. Следствие рассматривает две версии произошедшего — финансовые дела Духовного управления мусульман Татарстана и атака ваххабитов.

 

— Какова вероятность того, что убийство и теракт были организованы «ваххабитским подпольем», предположительно действующим в Татарстане?

— В Татарстане, да и вообще в центральной России ситуация очень отличается от Северного Кавказа. Здесь нет такого мощного подполья с четкой организацией, большими возможностями, оружием.

— Но ваххабиты в Татарстане есть? Существует мнение, что эта идеология пришла в республику с Кавказа благодаря внутренней миграции.

— Ваххабиты есть, но это никак не связано с Кавказом. Все началось в 90-е годы с возрождения ислама в Поволжье. Вопрос институционализации на тот момент был основным. Структуры никакой не было. Нужно было давать религиозное образование, формировать духовенство. Тогда многих отправляли учиться в арабские страны, преимущественно, конечно, в Саудовскую Аравию. А там ваххабизм — преобладающее течение. Кроме того, саудовские и кувейтские бизнесмены сами приезжали к нам и финансировали строительство новых мечетей, медресе. Постепенно естественным образом сформировалась общность людей, воспитанных в чуждой для Поволжья исламской традиции.

— В чем отличие?

— Ислам на Аравийском полуострове практически не сосуществует с другими религиями. Там мусульмане — моноконфессиональное сообщество. Соответственно если в Коране написано, что нужно хорошо относиться к соседям, то речь идет о соседях мусульманах. Других-то там нет. Если речь о жене, то, конечно, подразумевается, что она должна быть мусульманкой. Тогда как мусульмане в Поволжье являются ханафитами. В регионе за тысячу с лишним лет сложились свои традиции, здесь более умеренное отношение к иноверцам.

— Почему эта проблема возникла только сейчас?

— Мы наконец закончили строить институты. Эта проблема больше не актуальна для ислама в Татарстане. В любой религии помимо административных вопросов возникают еще и идеологические. Поначалу этот вопрос беспокоил нас в меньшей степени. Поэтому противоречия, которые формировались еще в 90-х, только сейчас всплыли на поверхность и обострились. Ханафиты столкнулись с существованием иной, чуждой местной культуре и традициям идеологией. В духовенстве образовался раскол. Илдус Хазрат — непримиримый противник ваххабизма. Как только его избрали на пост муфтия Татарстана, он начал проводить жесткую кадровую политику. Например, один из имамов Альметьевска был смещен как раз за свой радикализм. И другие примеры были. Время от времени это выливалось в открытое противостояние. Но самое главное — имамы, которые являются сторонниками того или иного радикала, не могут открыто их защищать, не поставив себя под удар. Дело в том, что в уставе Духовного управления мусульман Татарстана написано, что если ты имам, то ты должен быть ханафитом. Исключений быть не может.

— Какова роль убитого Валиуллы Якупова во всей этой истории?

— Он фактически был идеологом борьбы с радикализмом. И вообще хотел добиться запрета ваххабизма в России. Оппоненты обвиняли его в том, что он предлагал сжигать ваххабитские книги. Якупов активно печатал книги, у него было свое издательство. Сам много публиковался. И, кстати, у него было свое видение сложившейся ситуации. Он описывал ее как ваххабитский холдинг, считая, что сторонники радикального ислама появились в местных элитах. Речь идет о бизнесе, чиновниках, силовиках. Соответственно в распоряжении радикалов появились ресурсы, рычаги влияния и так далее. В этом специфика Татарстана.

— То есть вы считаете, что с бизнесом это никак не связано?

— Экономику могу однозначно отсечь. Я не склонен увязывать это с бизнесом. У Якупова было только издательство, а это нельзя назвать смертельно опасным бизнесом. В случае с муфтием – возможно.

— Но как тогда эти два преступления с разной подоплекой могли произойти в один день?

— Возможно, одно убийство было спланировано как прикрытие для другого.