Сколько бы скучнейших «аристономий» и прочего чтива ни написал Борис Акунин вместе со своими многочисленными альтер-эго за последнее время, новый роман про Фандорина — это святое. Три года нетерпеливого ожидания, атмосфера строгой секретности, единая дата релиза — и вот компактная книжка в традиционной черно-белой графичной обложке (а также две ее электронные версии, с картинками и без) за один день взлетает на первое место в списках бестселлеров по всей стране. В России никто не ведет нормальной статистики книжных продаж, но очевидно, что ни один отечественный автор не способен даже близко подойти к акунинским показателям — по крайней мере в тех случаях, когда речь идет о «фандориниане». Поколебать популярность этого бренда не может даже то малоприятное обстоятельство, что последний роман о приключениях блистательного Эраста Петровича — вяловатый и затянутый «Весь мир театр» — не дотягивал до уровня лучших вещей цикла.

Словно бы намеренно роман даже начинается с глупейшей ошибки Эраста Петровича: пытаясь уберечь от мнимого покушения государя-императора, он собственноручно подставляет под террористические пули начальника дворцовой полиции — именно того человека, за которым, как выясняется, и ведется на самом деле охота. Поиск убийцы и дальнейшее расследование, ведущее Фандорина из Ялты в Москву, а оттуда — на нефтяные прииски Баку, тоже напоминает цепочку то трагических, то комических неудач: не схватил вовремя на перроне вокзального воришку, зря поехал на светский раут, облил белый смокинг красным вином, напрасно не посмотрел в зеркальце заднего вида, потерял верного друга, доверился не тому человеку...

В «Черном городе» Фандорин — вечный любимец Фортуны и неисправимый везунчик — начинает напоминать собственного антипода, патологического неудачника из романа «Герой иного времени», который вышел несколько лет назад из-под пера очередного акунинского аватара — Анатолия Брусникина. Хуже того, порой Эраст Петрович попросту смешон: любуется собственным отражением в зеркале, кокетливо подкрашивает седину синькой, ведет никому не нужный самурайский дневник «никки», неправильно интерпретирует газетные новости об убийстве эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево и анекдотически позорится в отношениях с женой — кинематографической «этуалью» Кларой Лунной (изящный оммаж Аркадию Аверченко и отсыл к его известному рассказу «Яд», в котором описаны отношения мужа и жены-актрисы, не перестающей отрабатывать систему Станиславского даже в супружеской постели). 

И люди, и антураж проходят по разряду картонной декорации, на фоне которой действует единственный человек из плоти и крови

Пересказать сюжет «Черного города» без спойлеров практически невозможно, поэтому ограничимся сообщением, что в нем много беготни, погонь, перестрелок и киносъемок, Эраст Петрович едва не тонет в нефти, а кроме того в тексте присутствуют как новые, так и уже известные по прежним романам цикла типажи — «верный слуга», «благородный абрек» (говоря по-бакински, «гочи»), «восточная красавица» (она же по совместительству «сильная женщина»), «коварный террорист», «двуличный чиновник», «талантливый режиссер», «нефтяной магнат»... Интрига местами серьезно сбоит и пробуксовывает, исторический материал проработан с несколько ученической тщательностью, а концовка настолько очевидно отсылает к «Битве при Рейхенбахском водопаде» Конан Дойля, что поверить в серьезность авторского намерения свести счеты с героем не удастся даже самому легковерному читателю. Впрочем, все это — и люди, и антураж — проходит по разряду картонной декорации, на фоне которой действует единственный человек из плоти и крови: несовершенный, стареющий, но при этом невероятно живой и обаятельный Эраст Петрович.