назад

Алексей Цветков

Удивительно, что книги про команданте Че, как и дневники самого Че, каждый год переиздаются в России и по всему миру и неизменно находят читателя или, по крайней мере, покупателя, хотя прежние противостояния – «крестьяне против плантаторов и партизаны против диктаторов» – сейчас малоактуальны. Его лицо давно стало иероглифом, который означает совершенно разные вещи для самых разных людей. Для одних он обаятельный бандит, для других партизанский святой, а для третьих – пример идеального бренда.

Рехинальдо Устарис-Арсе «Че Гевара. Жизнь, смерть и воскрешение мифа»  

Это книга боливийского врача, который осматривал тело Че сразу после казни в здании начальной школы. С тех пор школа стала местом паломничества, дом, где жил крестьянин, выдавший Че, пустует и считается проклятым, а культ Че наполнил жизнь Рехинальдо смыслом. Он эмигрировал в Бразилию и написал там житие нового святого Латинской Америки, который ставил рекорды по уборке тростника во время воскресников, введенных им на Кубе, занимался плаванием, чтобы ослабить астму, приступы которой не оставляли его до последнего дня, и никогда не расставался с пистолетом, вложенным в книгу. Любимым состоянием Че был народнический пафос служения простым людям, а любимой музыкой – «звериный рев пролетариата-победителя». Ради этого он и отбыл с Кубы в Боливию, приняв облик старика. В таком гриме его не узнали даже собственные дети во время последнего свидания.

 

Его отец, интеллектуал и антифашист, сам научил сына делать бомбы, когда он закончил школу. В детстве их дом был открыт для испанских революционеров, бежавших в Аргентину от режима Франко. На стене Эрнесто повесил карту с фронтами Второй мировой. Аристократ по происхождению, он дружил с уличной индейской шпаной и учил своих восьмилетних сверстников рыть окопы и делать схроны. Верховодить теми, кому повезло меньше, и презирать любые формальности и классовые границы – этим правилам он следовал всю жизнь.

После своего мотоциклетного путешествия по Латинской Америке он убрал частицы «де ла» из своей фамилии, чтобы навсегда порвать с элитой. Через несколько лет, на мексиканской базе подготовки повстанцев ему дадут прозвище «Че», что по-аргентински значит оклик «Эй!».

На своей первой демонстрации будущий Че и его товарищи держали руки в карманах, набитых стеклянными шариками. Он придумал бросать шарики  под копыта конной полиции, чтобы кони падали. Это была в буквальном смысле «подготовка к свержению». Че прожил всю жизнь с ощущением этих стеклянных шариков в руках. 

 

Джон Ли Андерсон. «Че Гевара. Важна только революция»

У Андерсона получилась биография совсем другого человека. Его взгляд – британский, буржуазный, и потому его волнует прежде всего внешность людей, их привычки, источники доходов, набожность, образ жизни, бытовые детали, происхождение, связи и мебель в их домах. Ни из какой другой книги не узнаешь, что в джунглях Конго Че завел себе двух ручных мартышек…

Отец Че выглядит мягким и суеверным плантатором мате и не очень верным мужем, а сам Че – влюбчивый, впечатлительный, с контрастным мировосприятием. Андерсон часто называет его «наивным», «горделивым» и  «мелодраматичным»: на руках у молодого врача умирает в муках нищая старуха, и он в стихах клянется отомстить за нее и всех ей подобных.
 

 

В школе Эрнесто – веселый хулиган с неровной успеваемостью, куривший сигары прямо в классе. Став студентом, он увлекается регби и автостопом, пишет вычурные стихи и, выпив, затевает в незнакомом городе драку с местными на танцах из-за женщины.

История для Андерсона – это всегда конкуренция персон. Неважно, бизнесменов ли, любовников, партийных лидеров, партизанских «команданте». Любая борьба классов или идей – всего лишь риторика, скрывающая стремление к личному успеху, и Че – игрок и авантюрист, которому очень долго везло, несмотря на его явное влечение к смерти.

Он пережил «обезьяний восторг» от смертельной угрозы во время бомбежки в Гватемале, где впервые примкнул к революции и после всю жизнь решал: как лучше всего умереть? Его не пугала даже атомная война, когда он мечтал наладить экспорт революции по всему третьему миру, умело лавируя между двумя «красными гигантами» – Москвой и Пекином.

Задача автора – развенчать миф о благородном Робин Гуде и революционном сверхчеловеке. Че обложил кубинских фермеров «партизанским налогом». Его семья и друзья были шокированы тем, что он лично подписывал расстрельные приговоры арестованным офицерам, возглавив трибунал в Ла-Кабанье. Многие его кубинские соратники позже разочаровались в революции.

Андерсона интересуют интриги и конкуренция партизанских лидеров, размолвки между бывшими соратниками, а вовсе не романтика тропических герильерос, как сказали бы сейчас «боевиков», высадившихся на остров, чтобы начать и выиграть здесь гражданскую войну.

Препарирует он и другой миф о «проклятии Че»: ключевые фигуры в деле его устранения вскоре после 1967-го погибли насильственной смертью.
 

Майкл Кейси «Che после жизни»

Кейси волнует судьба и сила знаменитого образа. Однажды, в «день похорон жертв американского империализма», этот снимок сделал богемный кубинский фотограф Корда, который вообще-то больше всего любил снимать коралловые рифы и обнаженных женщин. Че стоял там, между прочим, рядом с Симоной де Бовуар и философом Сартром, называвшим его «образцовым человеком будущего». Но разошелся по миру снимок только через 10 лет, когда Че не было в живых. Родственники Корды и кубинские власти до сих пор ведут запутанные споры об авторских правах на икону протеста.
 

 

Научно-атеистическая цивилизация, за которую сражался Че, не состоялась, и после смерти он немедленно превратился в мистического спасителя в сознании миллионов. «Святой Эрнесто» висел в крестьянских хижинах на самых видных местах. В Боливии индейцы продавали поддельные локоны с его головы. Его двойники, буквально понявшие заповедь «Быть как Че!», фотографируются с туристами на улицах. В Аргентине его портрет, выбитый на бицепсе Марадоны, стал частью субкультуры футбольных болельщиков, а на Кубе попал на денежные купюры. «Че жив!» – популярная мантра «боливарианской революции», в разной степени охватившей в новом веке половину Латинской Америки.

Любой культ – это всегда бизнес. Но ни один культ не сводится только к извлечению прибыли.

В Европе фотографию сделали своим символом восставшие в 1968-м студенты. Леваки лишили портрет прежней фотогеничности и свели его до простого двухцветного логотипа. Через год в США этот «медиавирус» распространили хиппи, сблизившие на своих постерах лицо Че с Джимом Моррисоном. В 70-х он появился в пантеоне палестинских боевиков и ирландских сепаратистов. Энди Уорхол, мастер «изымания смысла» из любых символов, тиражировал фото в разном цвете, вместе с Мэрилин Монро. После этого, когда икона приобрела достаточную аполитичность, ее смогли использовать и в рекламе водки «Смирнофф».

В последние годы своей жизни команданте выбрал партизанскую безвестность, чтобы посмертно стать суперзвездой. Покупая значок или надевая футболку с его ликом, разные люди испытывают совершенно разные чувства. Само слово «революция» может значить сегодня что угодно, и все же в каждом отдельном случае оно значит нечто конкретное. Кейси пытается нащупать самый общий смысл бессмертного образа: возрастной бунт? вечная борьба за социальную справедливость? заступник? мученик? народность? сопротивление? И приходит к выводу, что смысловой остаток, который никогда не испаряется из портрета, таков: неистребимая надежда победить то, что сильнее нас.
 

Эрнесто Че Гевара. «Эпизоды революционной войны на Кубе. Боливийский дневник. Партизанская война»; «Опыт революционной борьбы»  

Что заставляет людей читать дневники и инструкции Че в наши дни?
Обаяние «экстремисткой лексики» политических солдат, пускавших под откос ночные поезда и разоружавших патрули? Бесстрашная решимость и абсолютное доверие к выбранной цели, сжатое порой до одной фразы: «Это время однажды началось и это время никогда не кончится»?  Нередко Че употребляет краткое «был ликвидирован» о предателях и дезертирах.

Или просто читатель любит мелкие детали из жизни знаменитостей? «Нашел у себя на теле шесть клещей», – фиксирует команданте в боливийском лесу за несколько дней до своей смерти.
 

 

Че стал настоящим герильеро, когда перед ним, полевым врачом, встал вопрос, что вынести из-под обстрела: лекарства или патроны? И он выбрал второе. Любовь к оружию всех видов – сквозная тема его дневников. Че подробно перечисляет число и модели винтовок, пулеметов, гранат, потерянных или захваченных в очередном бою, и всегда называет калибр пули, когда речь идет о смерти друга или противника.

В заболоченных мангровых зарослях или в горах он раздумывает о том, как извлекать соль из морской воды, чтобы делать ее пресной; как оставлять ложные тропинки в джунглях, чтобы заморочить преследователя; что мешает наладить вербовку новобранцев и почему не все крестьяне верят в социализм со вкусом тростникового сахара.

Артистичный Фидель выдает себя за правительственного офицера и морочит голову плантатору, обсуждая с ним необходимость своей казни.

Под обстрелом в тростниковых зарослях сладкий сок смешивается с соленой кровью тех, с кем еще вчера было так весело петь у костра про революцию.

Сквозь тексты Че проступает особый тип партизанской оптики. Несколько лет народной войны против диктатуры делают народ совершенно другим, не понятным соседям, у которых нет подобного опыта. Окончательные условия для победы революции создаются самими революционерами. В самых недоступных уголках страны они создают первые партизанские очаги. Между ними налаживается связь и координация. Они одерживают моральную победу и получают народную поддержку. Дальше следует захват главных городов и поход на столицу. После входа в Гавану Че перенес эту тактику на всю карту мира, пытаясь создать «два, три, много Вьетнамов!» в Конго и Боливии.

 

Материалы по теме

Вера или власть?

Почему в наши дни религия вытесняет светскую идеологию.

Фотография как манипуляция

Зрительный образ превратился в политический аргумент.

Сплошной Беньямин

Этой зимой Вальтер Беньямин у нас в большой моде. Вышло залпом сразу четыре его книги.

Антология протеста

Что почитать накануне субботнего «Марша свободы» в Москве.

Чувства неверующих

Откуда берутся атеисты и во что верят они.

Никакой просебятины

В современных автобиографиях не принято говорить о себе

Самые детские проблемы

Ученые выяснили удивительные факты о детях в разных странах.

Чтение на зиму

Несколько познавательных и душеполезных книг, чтобы не устать в праздники от развлечений.

Поставьте Путина и Обаму на место

Проверьте свое политическое чутье.

По ту сторону литературы

Вручены премии «Большая книга» и «Русский Букер».

Судьба зубодера

«Джанго освобожденный» – фильм, в котором постмодернист Квентин Тарантино стал правозащитником.

назад