назад

Антон Долин

Чуда не случилось: пятые «Сумерки» так же невыносимы, как предыдущие четыре фильма. И, разумеется, будут так же (или еще более) успешны – финальная глава, как-никак. Это закон, константа, данность: кто бы ни сидел в режиссерском кресле, «Сумерки» остаются стабильной системой, подобной показанному в них вампирскому универсуму, не меняющемуся на протяжении столетий. 

Как отреагируют те, кто не в стане поклонников, известно: или полным игнорированием, или ледяным презрением, замешанном на густом сарказме. Любой серьезничающий фильм (особенно мегаблокбастер для школьниц) может быть подвергнут осмеянию, а «Сумерки» и подавно. Многозначительные и пустые диалоги, высосанные из пальца проблемы, ходульные – даже для Голливуда – характеры, ненавистный гламур – все это здесь в избытке. Есть сцены, заслуживающие особого упоминания. Например, та, в которой молодой оборотень раздевается догола перед шокированным пожилым полицейским – якобы чтобы продемонстрировать свою звериную натуру (хотя до тех пор для этого не обязательно было разоблачаться). Или псевдоэротическая, между Беллой и Эдвардом: позарез надо, чтобы рейтинг у фильма был не слишком жестким, иначе 90% аудитории отвалится, и потому секс весь состоит из лакун и умолчаний, охов и вздохов, во время которых оператор вынужденно фиксирует внимание исключительно на ресницах Роберта Паттинсона.

Ну да ладно. Можно потешаться сколько угодно, но чувствовать себя при этом будешь даже не как моська перед слоном, а как инфузория перед Моби Диком. Многомиллионным толпам глубоко наплевать на наш скепсис. Так что пора перестать иронизировать и попытаться разобраться в причинах сумасшедшего успеха.

 

 


 «Сумерки» выдают себя за то, чем не являются: это интригует, прельщает, заводит. Это совсем не фильм про вампиров и оборотней, хотя главные герои здесь – вампиры и оборотни: крови льется до обидного мало, ни малейшего страха чудовища не вызывают. Это отнюдь не масштабное фэнтези – строго говоря, фантастический элемент здесь в числе самых необязательных, действие разворачивается медленно и нарочито вяло, а экшн-сцен постановщики стараются избегать так же упорно, как клан миролюбивых вурдалаков Калленов – открытого столкновения с кровожадными Вольтури. В пятой серии проскальзывает намек на эсхатологический эпос о чудо-ребенке – то ли Мессии, то ли Антихристе (все-таки 2012 год на дворе, конец света близок), но и эта тема оказывается затоптанной в песок.

Что же такое «Сумерки»? Прежде всего, эротический тренажер для подростков. Любовный треугольник, расположенный в центре повествования, близок к совершенству. Героиня Кристен Стюарт и мечтает потерять невинность, и боится этого. Ее два потенциальных партнера воплощают разделенную на два основных элемента мужскую натуру: звериную силу (оборотень Джейкоб, сыгранный Тейлором Лотнером), то есть физиологию, и почти нематериальную красоту (вампир Эдвард, он же Роберт Паттинсон), то есть элемент платонический. После долгих, растянутых на три фильма и книги, колебаний она выбирает второй вариант. Тем более что вампир, органически связанный с кровью, кажется ей идеальным кандидатом для дефлорации.

Спрашивается, зачем в этой несложной истории вообще нужна мистика? Ничего не стоило бы обойтись без сюрреалистических деталей, показав метания старшеклассницы между двумя мальчиками, которые ей нравятся. Здесь надо вспомнить еще кое о чем. В отличие от оборотней, вампиры бессмертны. Во всех культурах и мифологиях потеря невинности есть вступление во взрослую жизнь; исключительно в «Сумерках» все наоборот – здесь пролитая кровь помогает остановиться в развитии, навсегда замереть в фазе трепетного пубертата.

Разговоры о перманентной инфантилизации окружающей нас вселенной давно стали общим местом. Однако те, кто отказывается взрослеть, разделены на два лагеря: вечные дети (для них снимаются «Пираты Карибского моря», «Гарри Поттер», «Властелин колец») и вечные подростки – потребители «Сумерек», среди которых, к удивлению социологов, встречаются и люди средних лет, причем не только женского пола. Для этих застрявших в развитии – или, скажем корректнее, намеренно затормозивших самих себя, – потребителей не существует задачи более важной, чем постоянное, с каждым годом все более напряженное, сохранение молодости. Ради этого, как графиня Батори, они готовы принимать ванны из крови – тем более, если та льется только на экране.

Когда рождается дочь Эдварда и Беллы, все проблемы кажутся решенными. Но выражение тревоги, приклеившееся к лицу Кристен Стюарт еще в первой серии, не желает исчезать. «У нас остался лишь один враг – время…», – звучит за кадром ее голос. В самом деле, разрешение конфликта, знаменующее завершение саги, предполагает переход в новую качественную фазу, скачок (хотя бы психологический) во времени. А этого допускать нельзя. Интересно сравнить «Сумерки» с другими многосерийными голливудскими экранизациями популярных фантастических текстов. Что приковывало к экранам зрителей «Гарри Поттера», от первого фильма до последнего? Без сомнения, процесс взросления героев. Что держало внимание зрителей трех частей «Властелина колец»? Медленный и увлекательный процесс трансформации безответственных и слабых полуросликов в спасителей мира. В «Сумерках» подобной эволюции нет. Более того, секрет их успеха – в отсутствии эволюции, в остановке часовых стрелок. А хранители этого секрета в фильме – клан Вольтури, обитатели вечно молодой Италии, которые не желают расширять круг избранных и допускать в него Беллу. Главный внутренний сюжет последней картины в серии – завершение инициации героини, ее прощание с временем и вступление в заповедную зону вечнозеленого вампиризма.

 

 


В пятых «Сумерках» с экрана окончательно исчезают все представители человеческой расы. Последний могиканин – отец Беллы, Чарли Свон (Билли Берк). Этот персонаж, хоть и второстепенный, заслуживает особого внимания. В первых сериях казалось, что его функция в интриге вполне традиционна – оберегать обожаемую дочь от преждевременных посягательств кавалеров; недаром по профессии он полицейский. Ближе к финалу стало ясно: он вовсе не был охранителем, а всего лишь желал Белле нормальной человеческой судьбы. Замужества, детей, семьи, которая бы не развалилась, как его собственный брак. Но вот Белла с Эдвардом отправляют его куда подальше, купив новоиспеченному дедушке путевку на рыбалку; в их мире вечной юности он нежеланен, как излишнее напоминание о возрасте, старении и смерти.

Точно таким же чужеродным элементом в монолитном мире «Сумерек» кажется дочь главных героев – конструкт не менее искусственный, чем ее имя «Ренесме» (среднее между «Рене» и «Эсме»). На всякий случай младенца постоянно снимают улыбающимся (очевидно, авторы где-то слышали, что детские улыбки умилительны), – но еще чаще оставляют за кадром, позволяя девочке расти не по дням, а по часам, чтобы поскорее добраться до главного возраста жизни – подросткового. Проснувшись в самом начале фильма от мертвого сна, Белла долго скачет по лесам и горам, обнимается с Эдвардом, обсуждает планы на будущее и только потом вдруг вспоминает, что у нее вообще-то есть новорожденная дочь, которую все это время баюкает верный оборотень (ничего другого бедолаге Джейкобу, чья возлюбленная вышла замуж за соперника, не остается).       

Эта беззаботная глупость, культ красоты и сентиментальности, полное отсутствие критического мышления и хотя бы намека на чувство юмора, – та утопия, к которой сегодня стремятся многие. В ней – секрет успеха «Сумерек», вписавших в многовековую историю сказочного жанра новую концовку: «Жили они долго и счастливо и не умерли никогда».

Чиайте также интервью Антона Долина с Кристен Стюарт, исполнительницей роли Беллы.

Материалы по теме

«Я люблю "Сумерки" – и что мне теперь, стыдиться этого?»

Кристен Стюарт призналась Openspace, что сыгранная ею малолетняя вампирша – более интересная личность, чем она сама.

Бремя русского человека

«Долгая счастливая жизнь»: очень важный фильм Бориса Хлебникова.

Спасибо, что живые

«Возвращение героя» и «Неудержимый»: Арнольд Шварценеггер и Сильвестр Сталлоне снова в строю.

Французские советы российскому кино

Вице-президент «Юнифранс» Жоэль Шапрон рассказал о том, как государство должно поддерживать национальный кинематограф, а как не должно.

«Молитесь так»

К 150-летию Константина Станиславского.

Судьба зубодера

«Джанго освобожденный» – фильм, в котором постмодернист Квентин Тарантино стал правозащитником.

Ужель та самая

Ответ Дмитрию Быкову про «Анну Каренину» – и не только ему, и не только про нее.

В жанре кала

О британском фильме «Анна Каренина», показывающем, до какой степени Россия и русские всем надоели.

Обрусение Жерара

На вступление Жерара Депардье в должность гражданина Российской Федерации.

Лучшие фильмы — 2012

Десятка самых выдающихся фильмов года по версии Антона Долина.

«Хоббит»: первый пошел

На экраны мира выходит новая толкиеновская трилогия Питера Джексона.

назад