На прошлой неделе в Москве стало одним музеем больше — в здании бывшего Бахметьевского гаража на улице Образцова открылся развлекательный комплекс с длинным названием «Еврейский музей и центр толерантности».
Это очень хороший музей: слова «девайс», «гаджет» и «интерактивность» звучат там даже чаще, чем слово «еврей», и это правильно, потому что евреи сами по себе еще не гарантируют качества, зато девайсы — ну куда же сейчас без девайсов? Это очень дорогой музей — его придумывали и собирали с 2001 года и за это время сумели потратить $50 млн (примерно столько Сергей Шойгу недавно обещал всем музеям Московской области на пять лет). Это настолько важный для России музей, что открывать его приезжает президент Израиля Шимон Перес, а Владимир Путин присылает приветственное письмо, в котором говорится о фальсификации истории и что мы никому не позволим. С Владимира Путина этот музей вообще начинается: имя президента золотыми буквами написано на табличке, и рядом еще десяток таких табличек с именами тех, кто дал деньги на коллекцию и экспозицию. Сколько дали Алексей Миллер и компания «Газпром» или Николай Токарев и «Транснефть», неизвестно. Зато о Путине каждый экскурсовод здесь скажет, что он перевел на счет музея свою президентскую зарплату за июнь 2007 года, а это 161 тысяча рублей.
На эти тысячи и миллионы рассказана история евреев Российской империи и Советского Союза — от Екатерины Великой до наших дней. Не вообще всех евреев, живших на наших землях, а только западных губерний, в основном Белоруссии и Украины, а после отмены черты оседлости еще Петрограда и Москвы. Начинается все по-шоломалейхемски, с местечка, и это самая подробная и любовно сделанная часть экспозиции: вот синагога, вот хедер (начальная школа), вот рыночная площадь, вот на экране пословицы на идише, вот бедняк со скрипочкой, вот свои Ротшильды и свои Тевье. Все это в старых фотографиях, инсталляциях, гипсовых фигурах, на сенсорных панелях и в тысячах гигабайтов, все мигает разноцветными лампочками, откликается на прикосновения, звучит на разные голоса. Желаете скачать клезмерскую музыку? Берите наушники, отмечайте мелодии, которые вам запали в душу, на выходе из музея получите диск, составленный лично вами. Интересуетесь обрядовой посудой? Кликайте и пересылайте информацию из музея прямо себе на имейл. Нравится рассматривать старые фотографии? К вашим услугам волшебная бочка с огурцами — жми пальцем на огурец и следи, чтобы ни одно фото не повторилось. Только в этом разделе можно провести полдня, говорят организаторы и, любовно погладив бочку, спешат перейти в следующий. Организаторов можно понять: через пять минут в этом Луна-парке, где все движется и поет, становится физически дурно. Через десять вспоминаешь, что все жители местечек мечтали из них вырваться и больше никогда-никогда не возвращаться.
По тому же принципу построены и все остальные части экспозиции: еврейская Европа, то есть Одесса, Первая мировая война и погромы, евреи, сделавшие карьеру в советском государстве в 1920-е, евреи и Вторая мировая, евреи и Сталин, евреи и диссидентство, евреи и советский коллаборационизм. Разделом про войну здесь, понятно, очень гордятся, и по смыслу это отдельный музей в музее — в компьютерах есть вся информация о советских евреях, погибших на фронте, и о тех, что стали жертвами холокоста, при желании можно найти знакомое или незнакомое имя и зажечь (разумеется, виртуальную) свечу. Технических фокусов в этом разделе минимум, градус патетики — как в советском музее на военную тему, «Вставай, страна огромная!» звучит на такой громкости, что перекрывает даже клезмерскую музыку в другом конце гаража. Выдержать серьезность момента, правда, так и не получается, все портит натуральный Т-34 — «еврейский танк», как следует из объяснения, его производство в военные годы наладил директор Кировского завода Исаак Зальцман. Еврейских истребителей, еврейских подводных лодок, еврейских «катюш» и еврейской атомной бомбы в экспозицию почему-то не завезли, и это настораживает. Явная выходит фальсификация истории.
Как рассказывать еврейскую историю после «дела врачей», устроители не очень себе представляют, и поэтому не рассказывают ее никак. Главным героем всей послевоенной части экспозиции оказывается — ни за что не догадаться — советский министр иностранных дел Андрей Громыко, а главным еврейским текстом эпохи — его речь в ООН, объясняющая, почему Советский Союз за создание государства Израиль, а не против. В комплекте с голосом Громыко идут металлические березки в натуральную величину — эта неуклюжая метафора означает, что произраильски настроенные молодые люди предпочитали обсуждать свои предотъездные дела на природе, а не где-нибудь еще. От березок прямая дорога ведет уже в зал сегодняшних евреев, которым и в России позволено быть собой. Заканчивается все площадкой, которую организаторы называют центром толерантности. Пока здесь одиноко стоят пуфики толерантности и лежат айпэды толерантности, все такого размера, что понятно, что рассчитана эта толерантность на младших школьников. Нужное дело, кто спорит: московские первоклассники и впрямь очень нетолерантны.
Будем снисходительны к архитектору Ральфу Аппельбауму (его проектное бюро придумывало всю эту музейную начинку). Он действительно очень старался сделать в России настоящий американский музей, а что вкус иногда подводит и получаются березки, так кто из нас без греха. Хуже другое: эта экспозиция, невероятно смелая в техническом отношении, устроена так, чтобы не задавать посетителю, будь он первоклассник или профессор иудаики, никаких сложных вопросов. Как, например, получается, что из уютного мира местечек мы попадаем сразу в раздел, где дело Бейлиса, и кишиневский погром, и погром в Белостоке, и петлюровские погромы на Украине, и даже внучка Шолом-Алейхема столетняя Бел Кауфман рассказывает с экрана, что она запомнила из одесских погромов своего детства? Понятно, что здесь стоило бы говорить о чудовищном антисемитизме, который процветал в России в последней трети XIX века, и о том, почему правительство вполне одобряло черносотенцев, и еще о знатном антисемите московском генерал-губернаторе и великом князе Сергее Александровиче, и, конечно, об антисемитских настроениях в рядах Белого движения. О многом, словом, стоило бы поговорить — не затолкав в компьютеры еще один фильм на тему, а честным языком музейной экспозиции. Конечно, это опасный разговор: Белое движение у нас практически канонизировано, на конец XIX века стилистически ориентируется нынешняя власть, и это не только архитектура церквей или государственный церемониал, но и заигрывание с антисемитами, — если здесь все додумывать до конца, можно ведь и разозлить благотворителя номер один, чье имя на табличке золотыми буквами, а на это Еврейский музей, который мы получили, категорически не согласен. И даже пересмотрев все фильмы и нажав на все сенсорные панели, можно ведь обнаружить, что еврейское сознание, которое этот музей должен отразить, никогда не задается вопросом, как возможен антисемситизм Достоевского, и «Двести лет вместе» Солженицына, и манифест Прилепина, и «Русский марш» на улицах Москвы. А если этот музей должен отразить русское сознание или российский взгляд на евреев, так ведь вопросы те же самые.
Этот самый передовой музей Москвы пока получился о нашей собственной дремучести, от которой мы не хотим лечиться и которую не хотим признавать. Не спрашивайте здесь, почему Россия — единственное государство, отказавшееся платить даже символическое пособие тем глубоким старикам, которые в войну рисковали жизнью, спасая евреев. Кажется, кто-то из них до сих пор жив, но не ищите в музее информацию об этих праведниках мира, она сюда не поместилась. Не ждите, что вам объяснят, почему Россия до сих пор не покаялась перед евреями (как не покаялась и перед крымскими татарами, народами Кавказа, поволжскими немцами и жертвами голодомора). И о том, как это сделали другие страны, узнать тоже можно не здесь. Московский еврейский музей с его гигабайтами сведений, в сущности, ведь об одном — о том, как несколько веков российские евреи пытались полюбить российскую власть — и вот у них это наконец получилось, и сама верховная власть уже отдает зарплату на их музей. Теперь они будут нас учить, где заканчивается коллаборационизм и начинается толерантность. Примерно там, где из экспозиции вы переходите в зону туалетов и навстречу вам идет азиатская женщина с ведром.
Фото: Арсений Несходимов специально для Openspace
Материалы по теме
Ярлык на кижение
Министерство культуры оттопталось на новых музейных директорах.
Лица недели
Неделю представляют сибирский кот, бельгийские полицейские и случайная прохожая.
Раздавить либеральную гадину!
О попытках внутренних врагов подорвать единство «Единой России» и вернуть страну в лихие 90-е.
Поле битвы после победы
Что будет с Россией, после того как Путина не станет.
Как из 50% сделать 76%
Откуда взялись 3/4 россиян, поддерживающих запрет на усыновление наших детей американцами.
Они сошлись — говно и Дума
Наши власти и другие напасти в рейтинге гадостей от читателей Openspace.
Рейтинг гадостей
Openspace предлагает читателям разложить по полочкам свои отрицательные эмоции.
Смерть не на первой полосе
Тем, кто будет ностальгировать по путинским временам.
По стопам осьминога Пауля
Политический гороскоп России на 2013 год в исполнении читателей Openspace и зарубежных специалистов.
Если не Путин, то крот
О тайном агенте американских спецслужб, скрывающемся под личиной депутата Госдумы, и очернении российской власти в глазах народа.
Дом имени кого надо
Как глава одного домкома использовал имя Путина в мирных целях.