Максим Трудолюбов, «Ведомости», специально для Openspace

«Немцы хорошо освоили Томаса Гоббса, но не добрались до Джона Локка» — английский публицист Питер Уотсон так пытался объяснить своему читателю коренные причины германского национального сумасшествия ХХ века. Объяснение вполне понятное: англичане Гоббс и Локк часто идут в учебниках один за другим. Гоббс был уверен, что единственный способ прекратить изначальную войну всех против всех — заключить мирный договор и вручить власть суверену, который обеспечит безопасность.

Локк, родившийся на 40 лет позже Гоббса, считал, что когда люди заключали свой общественный договор, человек и плоды его труда, его собственность уже были. Индивидуальная суверенность предшествует суверенности государства и превалирует над ней. Государство нужно, чтобы эту суверенность защищать, а если оно не справляется с задачей, то у граждан есть право восстать против такого государства.

Эту идею понять легко, но, как выяснилось, реализовать трудно. Очень мало обществ доросли до Локка. Страна поэтов, музыкантов и мыслителей Германия сломалась на этом пути. Гете и Гельдерлин были раньше Бисмарка, культурная Германия сформировалась раньше политической. У немцев культура была раньше и выше государства. У англичан — собственность раньше и выше государства. А у России что? Было ли у нас что-то до государства? Война? Иван Грозный? Варяги? Может, что-то и было, может, ничего и не было, мы точно не помним.

 

Все старое стиралось много раз через опричнины, перевороты и революции — как тут сохранить память. Старые поколения отсекались, новые начинали учить грамоту с азов. В России история все время начинается с начала, и поэтому время от времени приходится залезать в учебники и разбираться, что есть что и кто есть кто. («Эта амнезия — не есть болезнь. Это такое здоровье», — блестяще написал Лев Рубинштейн в эссе «На колу — мочало».) Жил-был царь, у царя был двор, на дворе был кол, на колу мочало. Действительно, зачем все это знать? Ведь это скорее признак здоровья: кто умножает познания, умножает скорбь.

Наша текущая политическая философия и главный по должности политический философ, как и Гоббс, ведут отсчет времени от первобытной войны всех со всеми. Но поскольку мы не помним, что было совсем давно, то наша первобытная эпоха находится где-то на памяти ныне живущего поколения: это крушение СССР и война всех со всеми в 1990-е годы. События сравнительно недавние, но свою функцию философского «естественного состояния» они выполняют. 

В отталкивании от этой «книги Бытия» и родилась политическая философия поколения Владимира Путина. Речь, конечно, не обо всем поколении людей, родившихся в конце 1940-х и начале 1950-х годов. Речь о тех, для кого все кончилось и все началось на рубеже 1990-х. Или скорее о тех, кто делает вид, что все кончилось и началось тогда. В их понимании в той первобытной войне всех против всех было заключено перемирие, а власть вручена суверену-Левиафану, главная задача которого, перекрывающая все остальные, — силой обеспечивать безопасность. Люди не объединялись в общество, чтобы защитить свою собственность, то есть, по Локку, жизнь, свободу и владения. Они объединялись в страхе друг перед другом, в ужасе друг от друга и в историческом беспамятстве.

 

Никому нельзя доверять, за одним всегда стоит кто-то другой, всегда кто-то дергает за нитки, ничто не происходит само, бизнес не может сам распоряжаться деньгами, граждане не могут распоряжаться голосами, порядок — это внешнее управление. То, что произносится публично, — всегда чей-то пиар, люди на улице — всегда чья-то пехота, политика — это технология, кто платит, тот и заказывает музыку, любая процедура — от аукциона до выборов — всегда кем-то заказана и оплачена. Бедный человек — тот, кто является чьим-то орудием, сам того не зная. Преуспевающий человек — тот, кто знает заказчика, а еще лучше — сам им является.

Квадратные метры, дачи и машины — мечты, на которых застал их крах СССР, — продолжают воплощаться. Это уже давно не дома, а дворцы, не дачи, а виллы, не машины, а целые автопарки, но программа не отменяется сама собой. Горшочек продолжает варить.

А что же ученики философа на троне? Их уже целые компании, целые палаты, министерства и департаменты. На одну громкую Болотную наберутся десятки этажей тихих офисных обитателей «Роснефти», ВЭБа и РЖД. А есть еще депутаты, люди из разных управляемых общественных организаций, региональные элиты. Самые нахрапистые птенцы гнезда Левиафанова, депутаты 1970-х годов рождения, пробуют себя в управляемом законотворчестве. Законы о штрафах за демонстрации, об иностранных агентах, о криминализации клеветы — внесены их руками.

 

Они и те, кого они представляют («второй средний класс», по определению Александра Морозова, молчаливое моральное большинство, по определению Сергея Маркова), может быть, большая сила, но малоизученная, поскольку эта часть поколения не дает о себе знать публично. Они как те маленькие человеческие фигурки, из которых состоит аллегория суверена на знаменитой гравюре, открывавшей книгу Гоббса. Великий суверен на этой картинке держит в руках символы земной и духовной власти, а над ним цитата из книги Иова, слова, относящиеся к морскому чудищу Левиафану: «Нет на земле подобного ему». Взоры людей, из которых он состоит, обращены к нему. Люди как будто ловят каждое его слово. Но надолго ли сложилась эта живая фигура? Ведь если они хорошие последователи основателя школы, то хорошо знают, что такое право собственности. И знают, что этого права у них внутри страны нет. В том и смысл чудища: в границах страны он должен иметь всю власть. Но только здесь и сейчас, пока в этом есть необходимость.

Если они верные последователи философа на троне, то и к истории относятся похожим образом. Для нового поколения все опять начинается с того, что на дворе был кол и на колу мочало. Сказку придется сказывать с начала. Законы об иностранных агентах, о государственной измене и прочие похожие инициативы тому доказательство. Ведь это примеры даже не амнезии (на самом деле в медицинском смысле память есть), а воинствующей исторической безродности: живем в первый раз, ничего с нами раньше не было, не было у нас отцов и дедов. Даже и СССР уже под вопросом. Нужно заказать документальный фильм мастерам жанра на телевидении: они сделают, тогда и посмотрим. Кто знает, кто знает, что там на самом деле было. Может быть, и убивали, а может быть, и нет — это еще не доказано.

А что доказано, так это бездонные бюджеты и безграничные перспективы роста. И они должны быть всегда, а если вдруг перестанут быть, то все снова обнулится. Тут уже сама путинская реальность станет для последователей его школы первобытным «естественным состоянием». И, отталкиваясь от него, они начнут создавать свою политическую философию.