Записала Мария Мороз

 

Лекция была прочитана в рамках проекта «Публичные лекции “Полит.ру”».

Люди мечтают жить в открытом капиталистическом обществе. Эта цель не универсальна и не распространена среди правящих элит широко, но об этом мечтают многие в оппозиции и многие доминирующие группы.

Чтобы определить характеристики открытого капиталистического общества, мы выработали несколько критериев. Все результаты нашего исследования были опубликованы в книге «В тени насилия».

Итак, существуют страны с порядком ограниченного доступа и страны с порядком открытого доступа. У страны с открытым доступом есть три характерные черты:

– доступ к экономическим, политическим, религиозным видам деятельности не заблокирован и не персонифицирован. Такие группы могут сами организовываться и реорганизовываться в соответствии с правилами. Пока они следуют правилам, у них есть полная свобода защищать свои интересы;

– закон применяется ко всем гражданам и всем организациям. Перед ним равны все правительства и государственные органы. Распределение ренты происходит в соответствии с правилами, и насилие в этой ситуации неприменимо;

– право на насилие есть только у государства (у военных и правоохранительных организаций).

Страны с порядком открытого доступа – это страны Западной Европы, Северной Америки, Австралия, Новая Зеландия, Южная Корея. Их законы сформулированы в конституциях. Когда происходят небольшие отклонения, автоматически срабатывают механизмы, встроенные в социальные институты. Они возвращают систему к безошибочной работе. В этих странах экономические монополии контролируются политическими силами. Граждане имеют право участвовать в политических процессах. Это и есть открытый доступ – и в экономической, и в политической сферах.

Обычно если страна достигает порядка открытого доступа, то в этом состоянии она и остается. Но всегда есть вероятность того, что силы, действующие против этого порядка, наберут мощь. Поэтому возвращение из порядка открытого доступа к порядку ограниченного доступа теоретически возможно.

В странах, где пока еще не устроен порядок открытого доступа, живет большая часть населения земного шара. Это и Южная Америка, и Африка, и Китай, и Юго-Восточная Азия, и Россия, и остальные страны бывшего соцблока.

 

Страна с порядком ограниченного доступа сама по себе, естественным образом не станет страной с порядком открытого доступа. Такая страна может стать значительно лучше, если сделает экономику открытой, однако такие перемены должны проходить в соответствии с логикой порядка ограниченного доступа. Многие страны вошли в Евросоюз, но так и не стали странами с открытым доступом.

Чтобы понять, как это происходит, необходимо обсудить проблему насилия между организациями. Насильственные организации – это полиция, армия, профсоюзы, радикальные крылья политических партий, криминальные банды. Все эти группы стремятся к власти, к экономическим ресурсам. Для этого они готовы применять насилие. Те правительства, где нет конституционного контроля над всеми организациями внутри страны, сталкиваются с насилием. Такая проблема возникает именно тогда, когда у государства нет монополии на насилие.

Это происходит по нескольким причинам. Люди не верят в то, что государственная монополия на насилие будет справедливой. Они видят, что те, кто сегодня находится у власти, используют насилие, чтобы ослабить другие группы. В свою очередь, другие группы хотят сохранить за собой право на насилие. Таким образом, насилие между организациями всегда возможно (хотя экономически успешные граждане могут ограничить насилие по отношению к себе).

Каким же образом страны с порядком ограниченного доступа справляются с этой проблемой? За счет управления экономической активностью. Представьте себе, что комната, где мы сидим, поделена на две части. Первой частью управляю я, и все, кто находится в этой части, являются моими сотрудниками; а вторую часть занимает другой человек, назовем его Борисом. Мы с Борисом можем воевать, но если мы будем вести бои, наши сотрудники перестанут что-либо производить, и тогда нас могут выгнать. Поэтому мы договариваемся не воевать. Мы не разоружаемся, но просто соглашаемся на разделение. Иногда я буду стараться зайти на его сторону, иногда он на мою. Это ситуация ограниченного насилия. Экономические стимулы помогают нашему сотрудничеству – и не позволяют посягать на территории друг друга, иначе нам обоим станет хуже. Вот это очень важная характеристика, собственно, самая главная в порядке ограниченного доступа.

Другая важная характерная черта: чтобы эта система работала, необходимо согласиться с тем, что никто не может приходить и создавать новую организацию. То есть мы ограничиваем возможности других людей создавать новые организации, которые бы с нами конкурировали экономически. Потому что как только появляется конкуренция, наша прибыль уменьшается. Отсюда и появился термин «ограниченный доступ»: мы ограничиваем других в доступе к созданию организации.

У нас с Борисом, конечно, существуют определенные подгруппы, мы будем делиться с ними рентой, у нас будет целая сеть организаций высокого уровня, включая правительство, партии, и мы, в свою очередь, будем предлагать им физическую поддержку. То есть это целая сеть, которая будет работать «сверху вниз».

 

Очень важно, чтобы институты создавали именно кооперацию между организациями, а не распространяли насилие. Членами доминирующей коалиции у Бориса и у меня будут политические и экономические лидеры, или лидеры профсоюза. То есть лидеры каких-то организаций, которые требуют к себе внимания в обществе. В результате распределение богатства будет происходить не всегда справедливым путем. Но чаще всего большинство людей от этого выигрывает, потому что люди не хотят конфликтов. И хотя вы, простые работники и крестьяне, может, и думаете, что это несправедливое распределение, вы все равно понимаете, что если эту систему разрушить, то всем будет только хуже.

В своем исследовании мы рассмотрели те общества, в которых активно используется насилие, и те общества, которые построены на хороших бизнес-моделях. Чтобы понять, как они между собой взаимодействуют, мы изучали такие регионы, как Мексика, Чили, Латинская Америка, Конго, Мозамбик, Африка, Бангладеш, Южная Корея и Филиппины. Часто в этих регионах работал ограниченный контроль над насилием. Важно понимать, что порядок ограниченного доступа сам по себе не всегда позволяет ограничивать насилие – бывают выбросы, бывают гражданские войны, революции, возникают конфликты. Например, я вижу, что моя группа плохо организована, и Борис может легко ее захватить. Начнется открытый конфликт, насилие и революции снизу. Так это происходило и в Мексике, и в Мозамбике в 50-е годы. В России после 20-х годов и после распада Советского Союза тоже было нечто подобное. Сейчас мы наблюдаем это в арабском мире. Прогресс в таких странах происходит постепенно, а распределение ренты связано именно с развитием экономики. В странах ограниченного доступа, как правило, доход на душу населения меньше, чем в странах с открытым доступом, но этот разрыв не всегда существенен. Например, посмотрим на Мексику сегодня: там доход на душу населения соответствует доходу на душу населения в США в 1996 году. Но Мексика совсем не так развита, как США, и до сих пор остается страной с порядком ограниченного доступа. То же самое происходило с Китаем: в 2007-м у них доход на душу населения соответствовал доходу на душу населения в США за 1900 год, сейчас они достигли уровня такого дохода, как в США в 1920-м.

 

С проблемой бедности лучше всего справляются в тех странах ограниченного доступа, которые смогли совершенствовать свои институты. Но при этом в каждой стране такого типа постоянно происходят какие-то изменения: сначала они поднимают свою экономику, затем у них происходит стагнация, а потом серьезный спад. Как, например, это случилось с Конго: 50 лет назад эта страна была богаче, чем Южная Корея, а сейчас ее положение ухудшилось.

Мы определили области и направления, в которых институты разных стран ограниченного доступа могут улучшиться. И первое – это совершенствование законодательства. Для того, чтобы достичь порядка открытого доступа, законодательство должно быть единым для всех. Но в странах ограниченного доступа изменение законодательства надо начинать хотя бы с того, чтобы закон был един для элит. Понятно, что если в таких странах закон не един для элиты, он никогда не будет един для всех представителей общества. Речь идет не только о законах, устанавливающих ограничения на действия людей: речь идет также о защите собственности, о постоянстве контрактов. Если и элиты не могут на это рассчитывать, то что уж говорить о простых смертных.

Второй важный аспект – преемственность власти. Самое главное правило преемственности в таких странах заключается в том, что президент или премьер-министр назначает приемника на выборах. Таков ограниченный порядок выборов: они проходят лишь как церемония. Для примера давайте снова рассмотрим ситуацию в Мексике. Там наиболее интересная, надежная система преемственности правителя. В течение многих десятилетий выборы выигрывал представитель одной и той же партии. При этом президент мог быть у власти лишь один срок, после чего он выбирал преемника, уходил с поста и становился очень богатым человеком (бедный политик в Мексике – это плохой политик по определению). Но по окончании срока президент был обязан уходить на пенсию, он не имел права становиться конгрессменом, губернатором или мэром. То есть новые люди появлялись во власти каждые шесть лет.

 

Конечно, здесь речи не идет о демократическом режиме – всю страну контролирует одна партия, но, тем не менее, при смене власти внутренние конфликты были не слишком острыми. Этот процесс происходил в формате легальных политических выборов, и постепенно выборы заслужили такое уважение, что к 90-м годам Мексика смогла перейти к свободным выборам, и там стали конкурировать одновременно три партии. В Конго и Бангладеш ситуация была иная. Там произошли серьезные политические кризисы из-за того, что правил преемственности не существовало. Государство не следовало законодательным правилам, и между крупными игроками в стране не было согласия. Организации, у которых был доступ к насилию, не получали достаточной ренты, чтобы поддержать мир и спокойную смену власти. Поэтому они использовали насилие, чтобы получить необходимую ренту.

Другая форма правления – соглашение между элитами. Чтобы закон стал единым для всех, необходимо соглашение между корпорациями, политическими партиями, негосударственными организациями, частными лицами. Доверие возникает, когда они взаимодействуют друг с другом. Важны всякого рода контракты. Когда качество документов улучшается, улучшаются и способности страны ограниченного доступа к развитию экономического потенциала.

Достижение контроля над насилием – самое сложное направление в развитии стран с порядком ограниченного доступа. Это доказывают наши исследования Чили, Южной Кореи и в Замбии. В этих регионах государство достигло монополии на насилие. В США это произошло только после Гражданской войны, в Индии централизованного контроля над насилием не произошло, а в Китае этот процесс идет сейчас.

Если те силы, которые используют насилие, не позволяют прийти к власти другим организациям ненасильственным путем, то это приводит к большему числу войн. Так было в Мозамбике. У них антиколониальные выступления привели к гражданским войнам в 80-е годы, но после того, как ООН в 1992-м задействовала демилитаристские силы, был подписан мирный договор. В 2000 году произошел бум цен на сырьевые товары, и это способствовало экономическому росту. Эта страна стала примером успеха для всех африканских стран. А в Конго уже более 10 лет внутренние и внешние силы не могут договориться о разделении ренты и буквально разрывают страну на части, поэтому там до сих пор продолжается открытое насилие.

Есть еще одно направление развития, в котором действовали страны закрытого порядка, стремясь перейти к открытому доступу. Большего успеха достигли те страны, которые поддерживали отношения с большими компаниями из стран с открытым доступом: международными банками, государственными организациями, Международным валютным фондом.

Но результат от такого вмешательства во внутренние дела той или иной страны может быть как положительным, так и отрицательным.

В Великобритании и во Франции веками развивалась система корпоративных организаций, которая работала эффективно. А теперь это знание уже доступно, его можно легко перенять. Страны открытого доступа предоставляют технологии, маркетинг. Они позволяют странам с ограниченным доступом купить новые технологии, но при этом позволяют таким странам самим продавать нефть, ценные металлы. Прибыльность стран с открытым доступом зависит от прибыльности стран с ограниченным доступом. Например, Южная Корея больше всего приобрела для себя от взаимоотношений со странами открытого доступа.

 

Если посмотреть на то, что произошло, например, за последние 400 лет в Великобритании, во Франции, в США, то там развитие этих институтов способствовало переходу к порядку открытого доступа. Местные элиты были заинтересованы в улучшении организационных структур своих стран, чтобы они соответствовали их целям. Корпорации в Штатах, Великобритании, во Франции создавались в том числе и потому, что не было институтов такого качества, которое требовалось.

И сейчас элиты в странах с ограниченным доступом получили возможность взаимодействовать с международными организациями. Это может привести к плачевным последствиям. Например, когда представители элиты в стране ограниченного доступа кладут свои активы в банк Нью-Йорка или Лондона, они перестают развивать банковские системы у себя в странах. И таким образом создают ограничения в своей стране. Соответственно, малый бизнес, фермеры, обычные люди, не имеющие доступа к международным организациям, банкам, не могут воспользоваться таким преимуществом, в отличие от элиты. В результате разрыв между элитой и не элитой усиливается.

Успешные страны, такие, как Южная Корея, развивали собственные организации. Они разрабатывали свои институты, а не рассчитывали на внешние институты из стран с порядком открытого доступа.

Подводя итоги, отмечу еще несколько важных аспектов.

Во-первых, важно понимать, что развитие в трех направлениях (монополия государства на насилие, единый закон и развитие эффективных организаций внутри страны) является необходимым условием перехода страны к порядку открытого доступа, но не является достаточным. Есть страны с сильными законами для элит, с жестким контролем над насилием, но они остаются странами с порядком ограниченного доступа. Никто не гарантирует, что такой переход обязательно произойдет, потому что эти улучшения происходят внутри страны ограниченного доступа. Они происходят только потому, что это входит в интересы элиты. И очень часто переход к порядку открытого доступа является всего лишь непредсказуемым последствием движения в этом направлении.

Во-вторых, первые шаги улучшения порядка ограниченного доступа, как правило, заключаются не в том, чтобы вводить институты порядка открытого доступа. Допустим, проведение выборов может иногда улучшить ситуацию в странах с ограниченным доступом: выборы объединяют общество, подтверждают принятые решения. Но иногда они могут привести к конфликту. Так было в Кении в начале 2007 года: там прошли выборы, они произвели изменение в распределении ренты: доминирующая группа потеряла власть, а какие-то племена, наоборот, приобрели большую силу. И та группа, которая проиграла, отреагировала насилием – началась гражданская война.

В-третьих, у стран с ограниченным доступом есть большой потенциал для улучшения жизни людей. Улучшение законодательства, появление эффективных организаций внутри такой страны оказывает позитивное влияние на жизнь людей и гарантирует более сильный контроль над насилием в стране.

В-четвертых, укрепление частных экономических организаций приводит к тому, что государственная система укрепляется. Это было видно на примере Чили, где развивались частные компании. В Мексике частные компании улучшили свое производство, то же самое произошло в Бангладеш с текстильными корпорациями. В Корее государственные и частные организации создают эффективные объединения, которые называются «чиболи».

Первоначально моя лекция называлась «Уроки для России». На мой взгляд, Россия может стать страной порядка открытого доступа. Она войдет в конкурентный международный рынок. Но прежде, чем этот шаг станет возможным, необходимы некоторые усовершенствования в порядке ограниченного доступа. И ими может заниматься не одно поколение. Есть три основные области, которые требуют внимания. Во-первых, необходимо развитие частного сектора, достаточно сильного для того, чтобы призвать к ответственности государство за свои обязательства. Для этого потребуется неполитическая реализация принятых решений, контрактов, налогов. То есть эти правила должны соблюдаться не на основании политических связей, а просто по факту их наличия.

Во многих странах создание совместных корпораций с другими странами укрепляют частный бизнес, но в России такие совместные организации, наоборот, делают его более хрупким. Здесь был бы предпочтительней «корейский» подход.

 

Следующая область, на которую нужно обратить внимание, – это политическая преемственность. Совсем недавно мы с интересом наблюдали за сменой власти между Путиным и Медведевым. Так вот система преемственности, на наш взгляд, в России совсем не разработана.

Еще одна перспективная область развития, которую я вижу для России, – это делегирование политической власти на разные уровни. В США, в Индии прогресс был достигнут за счет того, что нижним уровням власти предоставили широкие полномочия, они могли принимать независимые решения. России следует принять этот опыт во внимание.

Наконец, международный опыт говорит о том, что такого рода изменения требуют времени, даже если сейчас принять идеальное законодательство, все равно понадобится несколько лет или даже десятилетий, чтобы люди поверили, что государство будет следовать этим законам неуклонно.

Прогресс всегда поступателен, но первый шаг следует сделать сейчас.