назад

Илья Клишин

Эли Савино — один из политтехнологов структуры NGP VAN. Именно эта организация в последние годы вела почти все предвыборные кампании демократов от муниципального до федерального уровней.

 

— Когда вас спрашивают, чем вы занимаетесь, что вы обычно отвечаете?

— Я считаю себя исследователем. Сейчас я анализирую, как разные политические организации используют Facebook, Twitter и другие интернет-инструменты, чтобы достучаться до людей, сделать свои предвыборные кампании более эффективными.

— Вы этим занимаетесь в NGP VAN?

— Да, в NGP VAN я официально числюсь менеджером проектов.

— Какова роль NGP VAN в этой избирательной кампании? Принято считать, что работа в интернете помогла Обаме в 2008-м. Стоит ли ждать этого в нынешнем году?

— Не люблю, когда говорят, дескать, социальные медиа решат все ваши проблемы. Потому что это неправда, пока неправда. В 2008 году социальные сети действительно помогли Обаме заручиться поддержкой избирателей. Именно они сделали его кандидатом молодых, чего раньше вообще не бывало, и привели на участки огромное количество людей младше 30 лет. Надо понимать, что американскую молодежь очень трудно заставить проголосовать. Они никогда не голосовали и просто не знают, как все это происходит. Плюс они не всегда ощущают, что кандидаты говорят именно с ними, — из-за сильной, как правило, разницы в возрасте. Однако когда человек принимает участие в выборах два-три раза, он скорее всего становится избирателем навсегда.

— Что, на ваш взгляд, принципиально изменилось за последние четыре года по части технологий?

— Очень многое. Скажем, в этой кампании Обамы используются новые приложения для Facebook, которые работают с невероятным таргетированием (механизм, позволяющий выделить из всей имеющейся аудитории только ту часть, которая удовлетворяет заданным критериям. — Openspace). Вот я авторизовала одно такое приложение, и мне пришло сообщение: «Дорогая Эли, сегодня последний день праймериз. Поскольку вы живете в Вашингтоне, вы можете принять участие в голосовании там-то».

Сейчас можно делать еще более тонкие вещи с персональными данными человека. Появилась новая технология — политические cookie-файлы (небольшие фрагменты данных, пересылаемые компьютером пользователя тому или иному веб-серверу. — Openspace). Они отличаются от контекстной рекламы вроде той, что у Google, тем, что буквально соотносят рекламный баннер в вашем браузере с вами в списке избирателей (так называемые voter files, «файлы избирателей», были созданы в США в 2002 году. — Openspace). В итоге они знают все: на какой журнал ты подписан, сколько зарабатываешь в год, какая у тебя научная степень. Вот хороший пример: я была на странице Барака Обамы в Facebook и на его сайте, и они сбросили его cookie-файлы в мой браузер. Теперь каждый раз, когда я захожу на любой сайт, я получаю рекламу «Выиграй ужин с Бараком Обамой. Пожертвуй сейчас».

— Но не превратится ли это в какой-то момент в надоедливый спам?

—Скорее всего. Но имейте в виду, что на телевидении все в десять раз хуже. Если ты живешь в штате, где исход выборов не ясен, ты там сейчас видишь в основном предвыборную рекламу. Так что происходящее в социальных сетях люди воспринимают как куда меньшее вмешательство в свою жизнь.

— То есть новые медиа раздражают не так сильно, как старые? Но можно ли сегодня в США организовывать массовые гражданские движения в духе тех, что были в 1960-е годы, только через интернет, не имея доступа к телевидению?

— Скажем так: в новости сейчас труднее пробиться традиционными методами. У нас с этим бывают большие проблемы. Например, при Буше на Манхэттене проходил огромный митинг против войны в Ираке. По разным оценкам от полумиллиона до миллиона человек. И все основные СМИ об этом сообщили мельком. Да, митинг, ну и ладно. Акцию фактически освещали только блогеры, но тогда, в начале 2000-х, этого оказалось недостаточно.

 

Эли Савино
Фото: Илья Клишин


— Получается, сейчас новые технологии позволяют прежде незначительным игрокам протащить в новости свою повестку дня?

— Да. Знаете, я как аналитик долгое время работала с движением Occupy Wall Street. Изучала, что они делали, какие техники использовали. В их случае социальные медиа сыграли большую роль, особенно в начале. Многие люди узнавали об Occupy так: три или четыре человека куда-то приходили со спальными мешками или палатками и начинали писать в Twitter: «Мы здесь». Помечали это хэштегом #ows. Люди начинали смотреть по хэштегу и так узнавали, кто сейчас где, что происходит. Все это вдруг стало очень доступно.

— Что показало ваше исследование?

— Любопытно, что изначально это была небольшая организация за пределами интернета. Люди в Нью-Йорке больше года боролись с мэром города и его поправками в бюджет, которые урезали расходы на социальные службы. Но потом все резко изменилось. Социальные медиа позволили множеству людей присоединиться к этому движению. Очень важной оказалась личная составляющая: люди действительно вышли на улицы, принимали участие в ассамблеях (орган прямой демократии, своего рода вече, имел такое же название в российских «оккупаях». — Openspace), в работе десятков, даже сотен комитетов.

— Но почему оно в итоге ни к чему не привело?

— Я бы не сказала, что оно совсем ни к чему не привело. В конечном счете движение Occupy в США принципиально изменило общественную дискуссию. Если раньше мы говорили о дефиците, госдолге и о том, как это все опасно, то теперь стали говорить о противоречиях между богатыми и бедными, о тех, кто потерял работу и жилище. Раньше об этом просто не говорили. Все эти вопросы сейчас, можно сказать, решают исход президентской кампании. При этом — я соглашусь с вами — движение в каком-то смысле сдулось. На мой взгляд, оно, к сожалению, стало слишком массовым и слишком популярным. Из-за этого радикалы разного толка попытались присвоить себе движение, которое изначально казалось таким привлекательным самым обычным людям. Либертарианцы, анархисты, пацифисты, какие-то древние организации, существовавшие еще со времен войны во Вьетнаме. Все они считали, что внимание прессы и энергию людей можно использовать для решения своих узкокорыстных проблем.

— Почему вы решили изучать Occupy? Вы были с ними согласны?

— Сначала это был просто человеческий интерес. В первый уикенд, когда это началось в Вашингтоне (через полторы недели после появления нью-йоркского OWS), я внимательно следила за ними в Twitter. Они разбили лагерь всего в квартале от моего офиса. Мне было их так жалко: холодно, дождь. идет. Я пошла к ним с коробкой чая и спальными мешками, а они сказали, что воду кипятить нечем, поэтому от пакетиков чая толку никакого. Но за спальные мешки и одеяла сказали спасибо и позвали на следующую ассамблею. Мне это показалось интересным, хотя до этого я никогда не думала, что смогу принимать участие в протестных акциях. Я просто стала наблюдать, как они работают, живут. Появлялись новые люди, проводились рабочие встречи. В какой-то момент я им помогла с организацией рассылок по электронной почте и составлением правил безопасности.

— Может ли Демократическая партия включить в свою программу какие-то тезисы Occupy?

— Демократическая партия вообще не вступала в контакт с этим движением. Думаю, они были напуганы: ведь это что-то новое и необычное. При этом часть Occupy подчеркивала свою независимость: мы такие анархисты, не верим в выборы, ненавидим демократов и республиканцев одинаково. Так что в принципе не было возможности создать коалицию или даже просто найти точку компромисса между демократами и Occupy. Хотя многие проблемы на повестке дня у них одни и те же.

— Давайте отвлечемся от американской политики и вернемся к вашим исследованиям. По-вашему, социальные медиа в политике работают одинаково в развитых демократиях и в таких полуавторитарных странах, как Россия?

— Когда я приехала в Россию, то поняла, что то, что мы делаем в США, даже близко не стоит к уровню задач, которые могут быть у других. Мы просто пытаемся поднять шумиху, создать историю, о которой расскажут в новостях, даже если изначально не собирались. Но я не уверена, что в России с такой тактикой можно преуспеть. Как я поняла, что бы ты тут ни делал, основные СМИ могут все равно тебя игнорировать.

— Если бы в NGP VAN в качестве клиента обратилась российская оппозиция, что бы вы им предложили?

— Сложный вопрос. Вам надо создавать свои каналы информации. И не просто делать так, чтобы их было легко найти обычному человеку, но еще и делать их достаточно интересными, добавлять какой-то поворот, насыщать историями, чтобы люди об этом говорили. Тот же Occupy организовал протестный театр, где актеры одевались как банкиры, — это идеально ложится на телевизионную картинку. Другой сильный инструмент — личные истории. Скажем, была сидячая забастовка в Bank of America, где каждый участник рассказывал, что плохого лично ему сделал это банк. Вам в принципе технологически надо развивать системы, следить за тем, чтобы они были устойчивы, чтобы не было атак. Это тоже очень важная вещь. Нужно создавать огромное количество собственного контента, снимать видео. Есть и разные маленькие хитрости, которые можно использовать. Например, с помощью игрушечных вертолетов снимать митинг сверху, отслеживать передвижения полиции. Сделать сайт вроде OccupyDesign, позволяющий скачивать постеры онлайн, распечатывать и пересылать. Сайты о борьбе со слезоточивым газом, о том, как использовать велосипеды и прочее.

— Многое из этого в России уже делается. Но достаточно ли просто распространять информацию?

— Чем больше информации вы размещаете, тем больше людей могут вас найти, почувствовать связь, стать сторонниками. Это очень важный первый шаг, но это не единственный шаг. Недостаточно быть все время в сети, надо идти в офлайн и говорить с настоящими людьми.

Материалы по теме

Протоколы допроса сионских мудрецов

Обнаружилась книжка, из которой Кремль позаимствовал все свои решения за последние 10 лет.

Homo electus

Граждане США позволили Бараку Хуссейну Обаме II остаться в Белом доме, а Митту Ромни стать 45-м президентом не позволили.

Голосуй пальцем

Америка делает свой выбор, а вместе с ней голосуют и читатели Openspace. Узнайте, с кем вы, при помощи визуального теста.

Зря смеетесь

Ответ Дмитрию Быкову, считающему, что после ухода Путина оппозиционеры станут комическими персонажами.

Поле битвы после победы

Что будет с Россией, после того как Путина не станет.

По стопам осьминога Пауля

Политический гороскоп России на 2013 год в исполнении читателей Openspace и зарубежных специалистов.

Сезон разочарований

Как разлюбить оппозицию и не полюбить власть.

Октябрь 2012

Год в фотографиях по версии Openspace.

Январь 2012

Год в фотографиях по версии Openspace.

Товарищ Кашин упрощает

О том, почему не надо настаивать на лозунге «кто не с нами — тот против

Эмпатия зла

В этом сезоне модно «входить в положение».

назад