Михаил Успенский

Когда не стало старшего брата, словно бы захлопнулась створка окна в Мир Полудня. Нынче затворились обе створки.

Для меня в последние годы Борис Натанович Стругацкий существовал как бы виртуально: после операции на сердце он почти не появлялся на людях (даже мои питерские друзья его не видели), но активно существовал в сети, общался, аккуратно отвечал на письма читателей и почитателей, строго напоминал мне, разгильдяю, о обязанностях члена жюри разных премий. И все равно Борнатаныч был рядом, присутствовал, и присутствие это поддерживало, не давало снижать планку. Знаменитый литературный семинар Бориса Стругацкого продолжался, хотя кресло мэтра и пустовало.

Теперь писатель «братья Стругацкие» ушел окончательно. Теперь можно сказать — великий писатель. Мало кто так повлиял на умы моего и последующих поколений. Мы изъяснялись цитатами из любимых текстов, и цитаты эти были паролем, по которому узнавали своих.

Читатели и поклонники АБС (группа «Людены») проделали огромную работу, заменив собой профессиональных библиографов, литературоведов и редакторов, издав собрание сочинений, собрав письма, дневники и черновики, — все, что можно, систематизировали, каталогизировали и сделали достоянием остальных. Это уникальное явление в отечественной литературе. Никто из пишущих не удостаивался такого при жизни.

Потому что как раз профессиональные-то не спешили с этим делом. Высоколобые литературные критики мейнстрима упорно не замечали Стругацких — подумаешь, какая-то фантастика, бластеры, флайеры и прочая сигма-деритринитация…

Но, мне кажется, это и к лучшему. Писатель АБС был наш, он писал о нас и для нас. А вы, господа, постойте в сторонке со своими советскими классиками и несоветскими постмодернистами — не вашего это ума дело… Впрочем, все это и без меня прекрасно известно.

Уход великого человека всегда как снег на голову, независимо от возраста и состояния здоровья. Чехов сказал Бунину: «Вот помрет Лев Толстой — и все полетит к чертовой матери». Очень своевременно звучит.

В самом деле, точно Землю из-под ног выбили. Теперь никому ни перед кем не будет стыдно. И это страшно.

Борис Стругацкий многого ждал от нас, учеников своих. Ждал какого-то прорыва. Дождался ли? Уже не узнаешь. Мэтр был скуп на похвалы, но доброе слово от него стоило кучи критических отзывов. Не видеть нам больше его ироничной улыбки и взгляда из-под очков. Не услышать больше его вежливой, но беспощадной оценки. Не перед кем отчитываться.

Борис Натанович не вписывался в нынешнее время. Он был убежденным атеистом и говорил, что лучше и притягательнее коммунизма человечество ничего не выдумало. Он был великолепно старомоден. Он верил в Полдень, а дождался черной тени, наползающей на все, что ему было дорого.

И вместе с тем он был великолепно современен. Он понимал о нашем времени все. Он всегда подписывал письма в чью-то защиту и никогда — в осуждение. Таких писателей больше не будет.

И еще мне горько, что в последнем своем сольном романе «Бессильные мира сего» он рассказал о трагедии гениального учителя, разочаровавшегося в своих учениках, которые так много обещали…