назад

Светлана Рейтер, Ксения Леонова

Битва адвокатов

Все адвокаты по делу Удальцова, Лебедева и Развозжаева находятся под подпиской о неразглашении материалов следствия. Поэтому уговорить их на разговор оказалось довольно трудно. Тем не менее им было что рассказать не только о деле, но и о взаимоотношениях между самими защитниками.



Разговор с адвокатами Дмитрием Аграновским, Анной Ставицкой, Русланом Чанидзе и женой их подзащитного Юлией Развозжаевой

Светлана Рейтер

Сколько адвокатов занимается делом Леонида Развозжаева?

Дмитрий Аграновский: Наша группа состоит из четырех адвокатов: Аграновский, Ставицкая, Чанидзе, Денисов.

Зачем столько адвокатов?

Дмитрий Аграновский: Кто и чем конкретно занимается, я вам не расскажу, поскольку не хочу выносить это в открытый доступ. Могу только сказать, что наши роли распределены и каждому работы хватает. Четыре адвоката — не предел, могло быть гораздо больше. Например, в деле Ходорковского принимали участие 17 человек. И пяти адвокатам найдется работа, если что.

Вы хоть как-то можете свои роли конкретизировать? Я не прошу вас раскрывать тайну следствия, но хоть что-то вы можете сказать?

Дмитрий Аграновский: Лучше не надо. Я прошу вас отнестись с пониманием: нет необходимости все предавать гласности, поскольку любое наше слово тут же будет использовано против нас.

ЕСПЧ, у Руслана тоже была важная миссия — работа на Украине.

Дмитрий Аграновский: Но не надо это нигде публиковать.

Анна Ставицкая: Да почему?

Руслан Чанидзе: Дмитрий, это можно публиковать.

Я лично видела сюжет, в котором показывали Руслана после поездки на Украину.

Анна Ставицкая: А вот про это лучше не надо.

Но я сама видела сюжет, начинавшийся со слов: «Серый свитер — вот и все, что осталось от оппозиционера». А потом показали Руслана, держащего в руках свитер Леонида Развозжаева. Давайте внесем ясность: Руслан, зачем вы ездили на Украину и что вы оттуда привезли?

Руслан Чанидзе: Вещи Леонида Развозжаева, которые он оставил в ХИАСе. 19 октября, после того, как Леонид Развозжаев исчез, сотрудник ХИАСа Галина Бочева написала в Соломенское ОВД заявление о похищении человека. В ХИАС пришел наряд из ОВД, написали заявление о возбуждении уголовного дела по факту похищения и забрали пакет с вещами Леонида, которые тот оставил в офисе. Потом эти вещи, одежду Леонида, передали под расписку мне, чтобы я их передал жене.

Вы разговаривали с Бочевой? Она подтвердила, что Леонид был похищен именно 19-го, а не 18-го?

Руслан Чанидзе: 19-го, да. Смотрите, вот отметка о регистрации его анкеты в ХИАСе.

Откуда же возникла путаница с цифрами?

Дмитрий Аграновский: Потому что Развозжаев подвергся сильному стрессу, и то, что он запутался в датах, не самое страшное, что с ним могло произойти.

Анна Ставицкая: Любой человек может запутаться в датах. Вменять ему в вину то, что он перепутал даты, как минимум странно.

А что рассказала Бочева?

Руслан Чанидзе: Она сказала, что 19 октября в ХИАС пришел гражданин Развозжаев — с просьбой о предоставлении статуса беженца. Оформили заявление, началась процедура регистрации. В 13.00 случился технический перерыв, он вышел поесть и больше не вернулся.

Кто разговаривал с Развозжаевым?

Руслан Чанидзе: Сотрудник ХИАСа Садек Али Шариф.

Он пришел в офис ХИАСа один?

Руслан Чанидзе: Нам никто не говорил о том, что Развозжаев пришел в составе какой-то группы. Скорее всего, один. Подумайте сами: если бы кто-то с ним был, разве бы дали его так просто похитить?

Садек Али Шариф видел всю картину из окна?

Руслан Чанидзе: Он слышал крик и увидел в окно, как кого-то сажают в машину. На том человеке была надета куртка, поэтому Шариф сразу не разглядел, кого именно похитили. Потом он пошел к начальству, доложил, они безуспешно попытались связаться с Леонидом по мобильному и пришли к выводу, что похитили именно его.

Кто-нибудь из вас пытался выяснить, каким образом в тот же вечер в «Вконтакте» появился пост Развозжаева? Если предположить, что похищение было совершено в промежуток от 13.00 до 13.30, то как в 18.50 могли вывесить этот пост?

Дмитрий Аграновский: Нет ничего проще. Кто угодно мог взломать его страницу и вывесить все, что захочется.

Но это очень сильно путает картину.

Дмитрий Аграновский: Это никак не путает картину. Я думаю, что это сделали те люди, которые отрицают сам факт похищения Леонида. Они пытаются выставить нас всех дураками.

То есть вы предполагаете, что спецслужбы Украины или России, предположительно похитившие Леонида, вывесили этот пост, чтобы дискредитировать его в глазах общественности?

Дмитрий Аграновский: Технически это возможно.

Руслан Чанидзе: Это прекрасно монтируется с заявлением СК о том, что Леонид сам явился в комитет с явкой с повинной.

Дмитрий Аграновский: Надо всегда смотреть, кому выгодно.

Как, со слов вашего подзащитного, развивались события после похищения?

Дмитрий Аграновский: Без комментариев. Я могу сказать только одно — Леонид дал на эту тему подробные объяснения. Он изложил свое видение ситуации, и я ему верю. А какое это видение — ну, нам для того и заткнули рот подпиской о неразглашении, чтобы не могли опровергать Маркина. А как нам заткнули рот, я с удовольствием расскажу. В четверг мы с адвокатом Александром Денисовым пришли к следователю за разрешением на свидание. В пятницу, в 10.00, были назначены следственные действия с Леонидом. Вышел молодой человек — я не помню его имени — и сказал, что нам не дадут разрешения, если мы немедленно не подпишем подписку о неразглашении тайны следствия. Я ответил, что ничего подписывать не буду, что это абсолютно незаконно, и согласно ст. 49 УПК РФ ордер и удостоверение адвоката являются достаточным основанием для допуска адвоката к делу. Большего требовать просто не имеют права! Нам было сказано: «Не подпишете — не войдете». В моей практике такой случай — первый. Мне ничего не оставалось, я тут же стал звонить Генри Резнику, мы с ним посоветовались: «Тебе надо идти утром на следственные действия? — Да. — Без тебя действия сорвутся? — Да. — Тогда подписывай, интересы нашего подзащитного превалируют над всем». И я подписал. Да, с их стороны это действие было незаконным, но я был поставлен в такие условия, что если бы я не подписал эту бумагу, то следственные действия проводились бы без нас и с непредсказуемым результатом.

В связи с этим делом возникает масса вопросов. 19 октября, когда по всем СМИ прошла информация о похищении Леонида, речь шла о том, что его вывезли с Украины на частном самолете. Потом эту информацию опровергли. На следующий день все писали о том, что явку с повинной Леонид написал под пытками, ему мешок на голову надевали. Позже — стоп, нет, пытки были психологические.

Дмитрий Аграновский: Пытки могут быть разного рода. Никто его на дыбе не подвешивал, но, по его словам, к нему применили достаточную степень воздействия, чтобы он мог рассказать все что угодно. Я бы ни в коем случае не хотел бы оказаться на его месте. Я знаю Леонида с 2003 года, я вижу, что недавно он перенес сильный стресс, последствия сказываются и сейчас. Я ему верю безоговорочно. А какие конкретно были пытки, ему виднее.

Шапка на глазах, наручники, кандалы. Трое суток не пускали в туалет.

Дмитрий Аграновский: Да нет, в туалет его пускали. Вот у меня журналисты, извините за выражение, какую-то глупость спрашивают: «Почему, когда Развозжаева вели в суд, от него не пахло?».

Потому что все говорили о том, что его трое суток не пускали в туалет.

Дмитрий Аграновский: Не совсем так. Несколько дней, по его словам, он находился вне правового поля.

Простите журналистов за глупые вопросы. Когда тебе говорят: «Частный самолет — ой, нет, машина. Украли 18-го — нет, 19-го», то возникают вопросы, где правда.

Анна Ставицкая: Люди могут верить или не верить. Если с человеком такое произошло, то оно — произошло, и мы как адвокаты должны его защищать. Доказывать кому-то, врет он или же нет, — мне кажется, это даже странно. Мы говорим, что это произошло.

А следы липкой ленты на его одежде были обнаружены?

Дмитрий Аграновский: На том, в чем он был одет, я, естественно, никаких следов не видел. А что значит «следы липкой ленты»? Она же никаких следов не оставляет. Ту одежду, в которой он был, в СИЗО постирали. Несмотря на то, что он просил ее не трогать. Но там так положено — строгая дезинфекция. Я не знаю, осталась ли там что-нибудь для экспертизы или нет.

А в каком подвале он был?

Дмитрий Аграновский: Без комментариев. Вам интересно? А вот я не могу вам этого рассказать, потому что мне заткнули рот.

Шансы на успех вы как оцениваете?

Руслан Чанидзе: В Российской Федерации они минимальны.

Насколько я понимаю, вместе с вами работает еще один адвокат — Марк Фейгин.

Юлия Развозжаева: Да, но мы его ни разу не видели. Виолетта Волкова поехала к Лениному брату, Александру, и заключила с ним договор по доверенности от Марка Фейгина.

Марк ходит к вашему мужу?

Юлия Развозжаева: Говорят, что ходит. Но он ни с кем не созванивается, ни с Александром, ни со мной. Александру сказали, что я как гражданская жена Лени не имею права заключать соглашение с адвокатами, он все и подписал. Насколько я знаю, всегда, когда адвокат кого-то защищает, он и с родственниками созванивается, и с другими людьми. А тут — мне вообще непонятно, что он делает, и это очень тревожно.

Тревожно?

Юлия Развозжаева: Конечно. Мы же не знаем, что они делают с Виолеттой.

А вы разве не можете позвонить Фейгину и спросить?

Юлия Развозжаева: Александр в ближайшее время позвонит и все спросит. Расторгнет договор. Нас немножко в ступор ввело то, что люди не общаются с родственниками напрямую. Мало того, моя сестра, Наташа, видела Фейгина в СИЗО в четверг, она передавала Лене передачу. Она сказала: «Свяжитесь с Лениной женой, вы же знаете, в каком она состоянии!». Но никаких звонков не последовало.


Марк Фейгин: возможно, я еще до суда выйду из этого дела
Ксения Леонова


Марк, у меня к вам очень много неудобных вопросов такая работа. Вы как вошли в это дело?


В понедельник на прошлой неделе мне позвонил руководитель следственной группы по делу об «Анатомии протеста-2» Габдулин. Я на тот момент уже знал, что Развозжаев пропал в Киеве и непонятно, где он находится в Москве или на Украине. Габдулин спросил, есть ли у меня соглашение о защите Развозжаева. Я ему ответил, что такого соглашения нет. У меня его тогда действительно не было. Потом оказалось, что звонил мне Габдулин из Басманного суда. У меня есть протокол судебного заседания, там прямо говорится, что Развозжаев потребовал меня в качестве адвоката. Получается, что они меня обманули. Суд-то был не в 11 ночи, а в 19.30.


Погодите. Я вам больше скажу, суд был не в понедельник, а в воскресенье. Это протокол судебного заседания составлен 22-го. А сам суд был 21-го. В воскресенье.


Не может быть. Надо перепроверить. Габдулин точно звонил мне в понедельник. 22-го.


А суд был 21-го.


Да не мог быть суд в воскресенье! Исключено. Не мог. Потому что рядом с Габдулиным стоял в этот момент сам Развозжаев. Хотя, конечно, Развозжаев может напутать. Он мне, например, когда мы с ним встречались, сказал, что похитили его в Киеве 18-го. А на самом деле его похитили 19-го. Я вот вчера у него был, и он мне сказал: мол, Марк, не 18-го, а 19-го, вот такой вот я деревянный.
То есть вы изначально не хотели защищать Развозжаева?


Ну, после того звонка следствия во вторник вечером к Развозжаеву ходили члены ОНК: Зоя Светова и Борщев. И Развозжаев опять попросил меня подключить. Мне передала эту просьбу Зоя. Я сутки думал.


Над чем?


Ну, там была неясность с явкой с повинной, звучали жуткие показания, с возможным оказанным на него давлением. Картина общая мне была ясна, но я не был уверен во всем на 100%. Понимаете? Мне было понятно, что его похитили, но было не понятно, как он давал эти признательные показания, и про явку с повинной я знать не мог. Это меня смущало. Признаться, я стараюсь избегать сложных дел, когда кто-то кого-то оговаривает или самооговаривает. Так что я подумал, все для себя определил и уже утром вступил в дело. В среду я написал им об этом, а в четверг рано утром первым из адвокатов меня пустили к Леониду в Лефортово в СИЗО. Адвокатов было много. Но меня первым пустили, я думаю, потому что они испугались масштабов дела с моим участием. Как бы это не прозвучало слишком самонадеянно и самодовольно. Ну, конечно, адвокату Денисову или адвокату Чанидзе было бы сложнее масштабно как-то об этом заявить. Понимаете? Я начал сразу в прессу давать комментарии, и это их, конечно, как-то перепугало. Они решили не рисковать и допустили меня до Развозжаева.


И каковы были ваши первые действия?


Первым делом я вместе с Леонидом написал две бумаги. Одна  о возбуждении уголовного дела по ст. 126 в СК это про похищение человека. А вторая это заявление на имя руководителя следственной группы Габдулина о том, что Леонид отказывается от явки с повинной и просит нового допроса с участием адвоката.


Хотелось бы прояснить какие-то подробности с пытками.


Видите, как… Никакого физического насилия к нему не применялось. Приковывали наручниками. Держали без кормежки. Ему же надо было работать, писать эти десять страниц признаний.


Писать скованными наручниками руками?


Ксения, мы вторгаемся все больше туда, где начинается подписка о неразглашении. Я могу сказать только, что, когда я у Леонида был в первый раз, я видел остатки скотча, такие белые полоски клея на его одежде. Притом что одежду к тому времени уже пропарили в «Лефортово» – там такие правила.


Вы следы эти сфотографировали?


Нет, потому что в «Лефортово» очень жесткие правила. Нельзя проносить никакие цифровые приборы. Но остатки клея я видел. В четверг (25 октября) одежда была пропаренная, чистая, с едва заметными следами белесого клея. И все.


А, вы же под подпиской, как и остальные адвокаты. Вы ее будете обжаловать?


 Нет. Аграновский будет. А я нет, потому что я дал подписку с оговорками, только по этому делу. То есть я не буду ее соблюдать по делу по 126-й о похищении, я не буду ее соблюдать в части сведений, которые находятся вне уголовного контекста. Я не буду ее соблюдать в отношении дела 6 мая. А у следствия есть желание объединить эти дела  6 мая и «Анатомию протеста».


Они уже высказывали как-то это желание?


Оно очевидно из тех документов по процессу, которые есть у меня на руках. Они хотят объединить «беспорядки» с «организаторами». Получится чуть ли не свержение режима. И потом, мне об этом и еще и Развозжаев говорил. Так что задача защиты сейчас  не дать этим делам объединиться.


Вы проходите свидетелем по 6 мая. Вы не боитесь превратиться из свидетеля в подозреваемого?


Ну, это не от меня зависит. Но для этого нет вообще никаких оснований. Я не прохожу нигде, кроме своего минутного выступления, в котором я не говорю ничего «такого».


Просто, если дела объединят, то вы по УПК не сможете быть одновременно и адвокатом, и свидетелем.


Да, не смогу, конечно. Я не буду адвокатом. Так что наша задача  не допустить объединения дел.


Это ваша задача как адвоката или как свидетеля?


Как адвоката. Задача адвоката доказать, что тут нет связи.


То есть вы не считаете конфликтом интересов все происходящее? Вы же как свидетель, обладающий статусом адвоката и возможностями адвоката, не заинтересованы в том, чтобы дела сливали.


Такой зависимости нет, и конфликта интересов нет. Но если дела сольют, то это усилит ответственность и тех, кто проходит по 6 мая, и тех, кто проходит по «Анатомии». Это сильно усугубит их положение. Тогда появится тот, кто организовывал беспорядки. А там не было организаторов, на мой взгляд как адвоката. А здесь подведут под то, что организаторами были Развозжаев, Удальцов и Лебедев. А исполнителями те, кто кидался асфальтом. Тогда, конечно, они привели к массовым беспорядкам. А беспорядков-то не было. О каких беспорядках идет речь? Их не было.


И ваша личная ответственность как свидетеля, который может стать подозреваемым, сильно возрастет. Дайте я попробую угадать вашу позицию по пленке. Она ложная, встречи с Таргамадзе не было?


Я не знаю этого. Я вижу какую-то непонятную пленку, на которой непонятный звук. Мы будем подавать гражданский иск к НТВ.


То есть это будет такая ваша специализация в этом деле, по гражданскому иску к НТВ?


Ну да. Это нормально. Нас шесть адвокатов, в сутолоке работать невозможно. Не то что я там не смогу солировать. А просто в сутолоке, если люди не распределятся, то начинаются проблемы. Так что я буду заниматься иском к НТВ. Мне кажется, что надо потребовать показать весь исходник. Тут проблема не только в голосе и видеоряде на это есть фоноскопическая экспертиза, которую будет проводить следствие. Все это существует в цифровом виде. И в таком виде может легко монтироваться. Подкладываться одно под другое. Компилироваться. А вопрос в том, где это снималось, как это было получено, законный ли источник получения. Гражданско-правовой порядок может дать ответы на вопросы. Потому что в качестве ответчиков будет выступать телекомпания НТВ, авторы фильма, операторы, монтажеры. Там какие-то одни и те же кадры, а люди говорят разные вещи. Как такое получилось?


А вы будете требовать у сотрудников НТВ раскрытия источников? Вы верите, что они что-то раскроют?


Шансов у этого дела мало. Но мы будем обсуждать все это в суде. Будем обсуждать, вправе они раскрывать или нет.


Родственники Развозжаева недовольны тем, что вы не приехали к нему на первый опрос, 11 октября.


Я не мог. Я занимался Pussy Riot в суде. И я Леониду сказал сразу, что приехать не смогу. И, по-моему, к нему приехала Виолетта Волкова.


Волкова приехала 12-го. А за 11-е Развозжаеву оформили неявку.


Они уже сами договаривались. Виолетта звонила и переносила что-то куда-то. Виолетта была единственным адвокатом, которая была на тот момент под рукой. Я не мог разорваться. Но я и говорю, что надо брать других адвокатов. Мы не можем разорваться. 3 адвоката не могут вести 100 дел.


Просто вы одновременно говорите, что сутолока, и в сутолоке работать невозможно.


Потому что сейчас шесть адвокатов, а тогда не было ни одного. А где вот они все были, не будем называть их по фамилии, которые сейчас в этой сутолоке? Где они были раньше?


С ними договоры позже заключили.


Послушайте, если исходить из того, что адвокаты были, и они были готовы вступить в политическое дело, почему они появились только после того, как дело приобрело такой масштаб? Мне вот звонят и говорят, занимайся делом о 6 мая, вот у Кривова нет адвоката. Нам нужны адвокаты. Но я не могу, я-то там свидетелем прохожу. Там, по 6 мая, много «голых» сидит. А все побежали сюда. Если бы у Леонида изначально был свой адвокат, я бы вообще не стал им заниматься. Я не очень хотел его брать. У меня хватает своих дел. Но когда он сам попросил… Когда тебя припирают к стенке и говорят: «Что ж ты такой гаденыш?» я не могу, я иду.


Марк, а вы 25 числа виделись с Натальей, сестрой Юлии Развозжаевой?


Да. Она передачку носила в СИЗО.


Просто, как я понимаю, у родственников есть какие-то к вам претензии из-за того, что вы не идете с ними на контакт. В частности, Наталья просила вас созвониться с Юлией. А вы не позвонили и вообще ни разу с женой Леонида не разговаривали.


Это я ее просил созвониться со мной. Это я ей сказал: пусть Юлия мне позвонит. Я не знаю ни ее телефона, я вообще с ней не знаком. Я Наталье дал визитную карточку и сказал, пусть Юлия мне позвонит. Как адвокат может сам кому-то звонить?


Родственники, насколько я понимаю, обсуждают возможность расторжения с вами договора. Вы знаете об этом?


У меня был договор с Александром, братом Леонида. Но сейчас уже есть договор с самим Леонидом. Если он его захочет расторгнуть, то мы сможем это сделать. Но он очень не хочет это делать, я его только вчера видел. Так что родственники здесь не влияют. Это вечная история. Кому-то что-то не нравится, и сразу главным виновником становится адвокат. Когда его нет  «почему его нет?». Когда он появляется  «почему он появляется?». Это вечная история. Вечная. Возможно, я еще до суда выйду из этого дела.


Виолетта Волкова: меня следствие не пытало
Ксения Леонова


Виолетта, вы под подпиской?


Да, я под подпиской о неразглашении. Как и все остальные.
 

А с чего вдруг ее взяли?


Видимо, следствию удобно, чтобы адвокат не мог делиться с прессой материалами дела так, как это невыгодно следствию. Обычно подписка в таких случаях берется. А так по большому счету там и разглашать особенно нечего.


Ну, я бы не сказала, что нечего. Защита сейчас признает факт встречи с Таргамадзе?


Вот на это не могу ответить. Дело в том, что все пояснения давались по этому поводу в СМИ до подписки.


Удальцов во всех своих интервью говорил, что он никогда не встречался с Таргамадзе и не знает, кто это такой. Но в Белоруссии был и встречался там, но не с Таргамадзе.  


Значит, встреча была, но не с Таргамадзе.


Такова позиция защиты?


Вы задаете вопросы, которые чреваты для меня, равно как и для Сергея (Удальцова.  Openspace), статьей 310 УК  о разглашении информации. И я не могу вам на эти вопросы однозначно ответить.


Кто является вашими подзащитным?


И Сергей, и Константин, и Леонид. Но от защиты Леонида меня отстранило следствие. Я не могу участвовать в предварительных следственных действиях. Между моими клиентами возникли разногласия  из-за явки с повинной. И меня перестали допускать к Леониду. Следствие должно было дать мне право выбрать, кого я хочу защищать, но они за меня все решили. И даже постановление об отводе меня из дела по защите Развозжаева не дали на руки.


У вас же есть еще один подзащитный, почему-то вы его не назвали,  Юрий Аймалетдинов, которого сейчас подозревают в сотрудничестве со следствием. Его, единственного из всех, не арестовали.


Да, я являюсь его представителем. Но не могу ничего сказать. Почему-то следствие решило арестовать Удальцова, Лебедева и Развозжаева, а Аймалетдинова оставить в статусе свидетеля. Но, с другой стороны, в постановлении о возбуждении уголовного дела написано, что они могут привлечь и других неустановленных лиц. Так что мы пока не можем ничего говорить.


Жена Развозжаева Юлия говорит, что у вас договор не с самим Леонидом, а с его братом Александром по доверенности. И что вы привели в дело Марка Фейгина, заключив с ним соглашение.


С Лениным братом я знакома уже очень давно. Но Юлия что-то путает. Я могу только сказать, что Юлия, может, имеет какое-то представление о происходящем, но она там не присутствовала, ей рассуждать сложно. Я могу только сказать, что договоры заключены, и они в полном порядке. А дальше уже лезть в соглашение адвоката и подзащитного не имеет права никто. В том числе и следователи. Потому что, вот, например, у нас следователь очень долго интересовался, каким образом, как и где были заключены соглашения. А этим по закону об адвокатуре интересоваться в принципе запрещено.


А как строятся ваши отношения с остальными адвокатами? Ставицкой, Чанидзе, Аграновским, Денисовым?


У нас дружеские отношения. Другое дело, что когда в деле появляется такое количество адвокатов, и у них абсолютно разные направления защиты, работать бывает сложно. Но в конечном итоге свою защиту определяет клиент. И в данном случае это Леонид, он сам все определяет. Какие-то адвокаты  мы с ними даже не знакомы  работают на Украине, там с ними заключен договор по заявлению Руслана Чанидзе.


То есть вы с Аграновским и прочими адвокатами общую линию защиты еще не вырабатывали?


Она вырабатывается. Аграновский, скорее всего, будет защищать по уголовному делу, ходить с Леонидом на следственные действия. Кто-то будет заниматься Европейским судом, кто-то будет заниматься чисто составлением каких-то процессуальных документов. Мы планируем собраться с адвокатами на этой неделе и все обсудить.


Есть ощущение некоего недопонимания между вами всеми. Как будто вас две команды: Аграновский, Ставицкая, Чанидзе и Денисов с одной стороны, а вы с Фейгиным с другой сторон.


А как вы думаете, какое может быть понимание, если адвокаты нанимались пачками со стороны? Их родственники нанимали: брат и жена. Другое дело, что мы все друг друга знаем и понимаем, как друг с другом работать.


А расскажите, как все происходило. Не о Таргамадзе, а о том, что вы видели своими глазами.


19 октября мне позвонили из ХИАСа и сообщили, что мой клиент обратился к ним за предоставлением статуса беженца. Ему начали оформлять документы. После чего он, как они полагают, он был похищен.


Во сколько это было?


Во второй половине дня. В третьем часу дня по Москве. Я, как только получила эту информацию, в общем-то, поняла, о ком идет речь. Потому что других клиентов, которые могли бы просить статус беженца, у меня на тот момент не было. Я сообщила его соратникам о том, что у меня появилась такая информация. И после этого мы сутки ждали известий. В этот же день мы увидели, что появилось сообщение, якобы написанное Леонидом в соцсетях. Но мы не смогли увидеть в этом сообщении каких-то ярких отличительных особенностей Развозжаева. Не буду сейчас эти особенности называть, но это сообщение не было написано лично Леонидом. Но мы думали, что, возможно, он сам поручил кому-то написать в какое-то время этот пост. Мы сейчас с этим разбираемся. Пока еще не можем понять, кто автор этого поста, откуда он был отправлен, но это дело времени. Мы докопаемся.

Потом связь с ним вообще прервалась. И о том, что он якобы совершил явку с повинной, мы узнали только на следующий день.


Когда появился Леонид?


В воскресенье. Мы узнали о его появлении от Lifenews. О том, что он якобы совершил явку с повинной. И сообщение о том, что в отношении него было проведено судебное заседание. И появилась потом еще эта запись, на которой он говорит, что его пытали. Я Леонида знаю очень хорошо. Уже практически в течение года. Мы с ним знакомы близко, встречались достаточно часто, чтобы я могла констатировать, что его голос на той пленке Lifenews  довольно изможденный. И что для него стоит определенных усилий сказать то, что он сказал. Что в отношении него были применены пытки.


Пытки, которые не оставили никаких следов. Я говорила с правозащитником Владимиром Осечкиным, который о пытках многое знает. Он сказал, что после двух дней неподвижного сидения без туалета от одежды должно как минимум пахнуть. И следов от скотча не могло не остаться.


Ходил он под себя или нет, я не знаю. Я, к сожалению, после этого у него не была. И меня следствие не пытало. По сообщению одного из моих коллег, его одежду вываривали, чтобы избавиться от налипшего клея, от скотча. Я не буду говорить, кто из моих коллег это говорил, чтобы его не подставлять.


Просто Аграновский сказал в интервью, что в туалет Леонида пускали.


Вообще, вы мне задаете вопросы так, что я чувствую себя идиоткой! Понимаете, я с Леонидом не говорила. Я знаю только, что на нем была одежда. Были теплые штаны. И сверху был намотан скотч, и вот на этот скотч и на одежду ему застегнули наручники на руки и на ноги. И с такими прокладками у него не пострадали руки и ноги. И потом  что, у нас, если наручники не оставляют следов, то это уже не пытки? А если оставляют, то пытки? Но это же смешно!


А как будет выстраиваться защита? Вы будете все отрицать?


Что значит отрицать? Мы будем отрицать то, чего не было! Я вот опять сползаю на дело Pussy Riot. Вот девушки могли легко выйти из СИЗО. Легко. Просто признав, взяв на себя вину в преступлении, которого не совершали. Скажите, это было бы правильно? Девушки решили идти честно, они решили не идти против своей совести. Так же и в этом случае. Были какие-то действия совершены, но эти действия не несли в себе состава уголовного преступления. Так что мы не признаем преступления. Мы не можем пойти против воли заявителей.


Александр Денисов: там любому будет плохо
Ксения Леонова


Александр, можно ли вас расспросить о деле по «Анатомии протеста»?


Я под подпиской. Причем у меня, в отличие от моих коллег, сразу три подписки. Так что я вообще ничего не могу говорить.


А как у вас складываются отношения с другими адвокатами?


У нас отличные отношения.


Вы можете сказать, как там Леониду в СИЗО сидится?


Сидится плохо. Не только Развозжаеву. Кто бы ни попал туда, там любому будет плохо. Это одинаково ужасно для всех.


А большая у него камера? Сколько там с ним человек сидит?


Когда мы виделись, с ним сидели еще двое. Потом один. Сейчас сколько людей сидит, не знаю. Все очень динамично.


Он нуждается в какой-то поддержке? На суде о мере пресечения он говорил о необходимости медицинской помощи...


Вот это я прокомментировать не смогу. А поддержка…  Ну,  Юлия Развозжаева собирает какие-то деньги в «Яндекс-кошелек». Наличие денег в кошельке хорошо. 80 тысяч  хорошо. Будет два миллиона – будет еще лучше.


Выдержки из протокола заседания суда 21 октября по избранию меры пресечения Леониду Развозжаеву, полученные Openspece от источника, близкого к следствию.


Судебное заседание начато 21.10.2012 в 19.30, окончено в 20.30.
Протокол судебного заседания составлен 22.10.2012.
Председатель суда: Солопова О.Н.
Секретарь суда: Коротова Е.Г.
Прокурор: Филипчук П.И.
Адвокат обвиняемого: Квасов И.В
Следователь: Габдулин Р.Р.
Подозреваемый: Развозжаев Л.М.
Перед началом заседания Габдулин Р.Р подал ходатайство о проведении закрытого заседания в связи с тайной следствия.
Ходатайство было удовлетворено Солоповой О.Н.
Габдулин Р.Р. ходатайствует о заключении Развозжаева Л.М. под стражу в связи с тем, что Развозжаев Л.М. подозревается в совершении преступления, предусмотренного ч.1, ст. 30,  ч. 1, ст. 212.
Судебное заседание открыто.
Реплика Развозжаева Л.М: «Ваша честь, я прошу вызвать в судебное заседание для защиты моих интересов адвоката Фейгина Марка Захаровича, и оповестить депутата Государственной Думы Илью Пономарёва о том, что я задержан и доставлен в судебное заседание. Кроме того, я плохо себя чувствую, в связи с чем я прошу оказать мне медицинскую помощь. Я плохо спал трое суток, я очень устал. Меня долго допрашивали».
Реплика Габдулина Р.Р: «Ваша честь, я возражаю против удовлетворения заявленного ходатайства о вызове в судебное заседание адвоката Фейгина, поскольку подозреваемым, либо его родственниками, в настоящее время не заключено соглашение с данным адвокатом, что подтвердил по телефону адвокат Фейгин М.З. По поводу уведомления депутата Государственной Думы Ильи Пономарева о задержании подозреваемого я также возражаю, поскольку уголовно-процессуальным законодательством РФ определен круг лиц, подлежащих уведомлению в случае задержания лица в качестве подозреваемого. Кроме того, Развозжаев Л.М., как помощник депутата, не относится к категории лиц, в отношении которых предусмотрен особый порядок производства по уголовному делу. По поводу оказания медицинской помощи подозреваемому в настоящем судебном заседании я также возражаю, поскольку в ходе допроса он указал, что здоров, и каких-либо заболеваний не имеет».  
Реплика Развозжаева Л.М.: «Ваша честь, я против ходатайства следователя об избрании мне меры пресечения в виде заключения под стражу, поскольку я не признаю себя виновным. Я выехал на Украину 15-16 октября 2012 года и находился там по делам бизнеса и предстоящих выборов. Находясь на Украине, я пришел в ООН, чтобы получить политическое убежище, поскольку в настоящее время мне угрожают неустановленные лица, в связи с чем я опасаюсь за свою жизнь, и жизнь своих близких родственников. Я готов сотрудничать со следствием, являться по первому требованию следователя, в случае обеспечения мне и моей семье безопасности».
Суд переходит к исследованию письменных материалов дела: акт исследования видеозаписи от 10 октября 2012 года, протокол допроса свидетелей: Малкова А.Е., (сотрудника дирекции правового вещания НТВ. – Openspace)  Смирновой Н.Е. (сестры жены Развозжаева. – Openspace).
Протоколы допроса в суде не оглашаются.  

Определение суда: «Развозжаев Л.М. подозревается в совершении преступления, предусмотренного ч.1, ст. 30,  ч. 1, ст. 212. Развозжаев Л.М подозревается в совершении приготовления к преступлению против порядка управления, относящегося к категории тяжких преступлений, за совершение которого предусматривается наказание сроком свыше 2-х лет. Развозжаев Л.М. располагает обширными связями в среде лидеров различных общественных и правозащитных организаций, и даижений на территории Российской Федерации и за рубежом, а также в органах государственной власти. Он неоднократно выезжал за пределы Российской Федерации, документирован действующим заграничным паспортом, не имеет постоянного места работы, не проживает по месту постоянной регистрации в городе Ангарск, Иркутской области, и может продолжить заниматься преступной деятельностью, поскольку его деятельность была пресечена на стадии приготовления к преступления. После возбуждения уголовного дела скрылся от следствия. Оставаясь на свободе, может вновь скрыться от следствия и суда, поскольку в настоящее время не все участники установлены, и подозреваемый может лично, или через других лиц, совершить действия, направленные на уклонение от уголовной ответственности, а также уничтожить доказательства предварительного расследования».

Постановление суда: «Суд постановил избрать в отношении Развозжаева Л.М. меру пресечения в виде заключения под стражей до 16 декабря 2012 года».

 

Материалы по теме

«Не пойму, как я в такое ебанатство вляпался»

Юрий Аймалетдинов — единственный герой фильма «Анатомия протеста-2», про которого российские органы как будто забыли, — в эксклюзивном интервью рассказал Openspace о своей любви к халяве и белорусским проституткам.

«Нас теперь всех прослушивают»

Ксения Леонова спросила у подруги Константина Лебедева Полины Стародубцевой, не боится ли она связывать свою жизнь с обвиняемым в подготовке массовых беспорядков.

Музыка пыток

Какими мелодиями американцы ломают психику обвиняемых в терроризме.

После бунта в Копейске зэков выгнали на мороз раздетыми

Бывший заключенный и родители зэков, сидящих в колонии №6 в Копейске, рассказали Openspace о причинах субботнего бунта и о том, как в понедельник наказали бунтовавших.

«Мне бы не хотелось, чтобы мои сыновья ее увидели»

Юлия Развозжаева рассказала Openspace об истории с ограблением в Ангарске и о новой пленке с Развозжаевым, которую ей показывал Lifenews.

Вам на запад или налево?

Почему логическое мышление и умение встать на точку зрения другого – моральная обязанность.

«Я никогда не интересовалась, кто поставляет информацию»

В истории с Леонидом Развозжаевым один из самых странных моментов – это появление на сайте Lifenews видео, снятого у Басманного суда. Того самого, на котором Развозжаев говорит, что его пытали. Openspace пообщался с автором этой съемки.

Расстрельный марш

Участники сегодняшней протестной прогулки от Лубянки до Лефортова могут вспомнить не только нынешних политзаключенных, но и людей, живших когда-то в домах, мимо которых будут идти протестующие, и расстрелянных в годы большого террора. 174 человека на 4 километра пути.

«Я бы под пытками двадцать листов написала»

Как собираются дальше жить жены Леонида Развозжаева и Сергея Удальцова и подруга Константина Лебедева? Оpenspace публикует серию интервью с ними. С Юлией Развозжаевой беседовала Светлана Рейтер.

Доставка с повинной

Кому и зачем нужна игра в 1937 год.

Революция веника

Накануне грузинских выборов обе стороны — и оппозиционная, и правительственная — обрушили друг на друга шквал компромата. Шквал оппозиции оказался эмоционально сильнее, что и предопределило исход голосования 1 октября.

назад