Она была первой, и это забывать нельзя.

Оцените материал

Просмотров: 16617

Памяти Веры Миллионщиковой

Анатолий Чубайс, Светлана Рейтер · 22/12/2010
По просьбе OPENSPACE.RU на кончину Веры Миллионщиковой, главного врача Первого московского хосписа и одной из основательниц хосписного движения в стране, откликнулись глава корпорации «Роснано» АНАТОЛИЙ ЧУБАЙС и журналист СВЕТЛАНА РЕЙТЕР

Имена:  Вера Миллионщикова

Вера Миллионщикова

Вера Миллионщикова

Анатолий ЧУБАЙС

Умерла Вера Васильевна Миллионщикова — основатель Первого московского хосписа. Она была человеком, для которого чужого горя не бывает — она просто воспринимала его как свое. И не просто сочувствовала, но всю жизнь посвятила действию, помогая людям, у которых случилось действительно большое горе. И как-то так получалось, что вокруг нее собирались такие же бескорыстные, такие же преданные этому делу люди.

Для меня до сих просто какое-то чудо, как она смогла в нашей стране, где бессердечие и жестокость десятилетиями были нормой жизни, создать хоспис — место, где уже безнадежно больные люди могут просто достойно прожить до своей смерти. Это, казалось бы, не про нашу жизнь, не для нас. А Вера Васильевна не в выступлениях и не в речах, а делом доказала обратное.

Создав первый в стране московский хоспис, Вера Васильевна положила начало целому движению. Она была первой, и это забывать нельзя.

Вместе с ее уходом дело, которому она посвятила свою жизнь, не прервется. Я знаю, что его продолжит ее дочь, Нюта.

Светлана РЕЙТЕР

Я никогда не сотру ее номер из своего телефона. Я не смогу удалить ни один файл со словом «Вера». У меня их — четыре. Интервью для журнала «Эксперт». Интервью для журнала «Большой город». Два интервью — для Esquire.

Она с ходу начала называть меня Светочкой.

Мне сразу хотелось быть похожей на нее. С ней хотелось разговаривать до бесконечности. В идеале — каждый день.

Много делать. Много и щедро — любить. Даже много, не стесняясь, курить.

Но у меня, конечно, ничего не получалось.

Только она могла относиться к больным как к любимым детям, но без лишних сантиментов. Медсестер она называла «мои девочки».
Никогда я не видела, не знала и, наверное, уже не узнаю человека такой невероятной, запредельной мудрости и глубины. Каждая ее фраза врезалась в память: «Даже святые делали то, что им нравилось», «Смерть — великое таинство, это понимает каждый ребенок», «Я не приемлю холопство, я от него болею».

Свою работу в качестве главного врача Первого московского хосписа она описывала так: «Я не представляю себе, как работают патологоанатомы или люди в крематории: видеть изо дня в день мертвые тела, должно быть, невыносимо. Но когда ты лично знал человека, помог ему, облегчил его страдания, то невольно начинаешь думать: “Если я буду умирать, то хотел бы уйти из жизни именно так — без боли и страданий. И хорошо бы этот хоспис существовал подольше. И чтоб меня сюда — взяли”».

Дочка военного инженера, в детстве она переболела всеми болезнями, кроме родильной горячки, и, как следствие, была очень серьезным ребенком. В пятнадцать, впрочем, стала красить ногти в разные цвета и почувствовала себя красавицей.

Красавицей она и осталась.

Онкологом Вера стала случайно: по специальности акушер-гинеколог, она работала в Шестом роддоме, прошла в Четвертой градской больнице специализацию по профессии «акушер-анестезиолог» и там же встретила своего любимого мужа, Константина Матвеевича Федермессера. Доктор медицинских наук, Константин Матвеевич стал первым медиком, применившим обезболивание при родовспоможении и с полным на то правом считается отцом акушерской анестезиологии в России. После женитьбы Миллионщикова и Федермессер стали работать вместе, переходя из роддома в роддом: «Но у нас с мужем довольно большая разница в возрасте, он старше меня на двенадцать лет, и, когда встал вопрос о его выходе на пенсию, мы сообща решили, что мне нужно перейти в специальность с “повышенной вредностью”, выйти на пенсию одновременно и вместе стариться». По этой причине Миллионщикова перешла в Институт рентгенорадиологии и увидела, как неизлечимобольных пациентов выписывают домой — умирать. Бросить их она не могла и поэтому ездила к ним домой, не обращая внимания на дальний адрес и не жалея собственных сил.

Она облегчала страдания пациентов так, как никто другой не умел. Когда семнадцать лет назад открылся Первый московский хоспис, то его красные кирпичные стены прохожие сначала мазали черной краской, а само здание с ужасом называли «Дом смерти». Через несколько лет после открытия сотрудников останавливали на улице и благодарили.

И в этом, конечно, заслуга Веры.

Как-то она положила в хоспис пожилую заключенную, трижды отсидевшую по 105-й статье. Это убийство. Веру этот аспект не интересовал — главным было то, что у бывшей заключенной — четвертая степень онкологии и умирать ей было негде.

Больную устроил в хоспис замечательный врач Шаховской колонии Андрей Князев:
«Женщину уже актировали, но ни в одну больницу не брали. Я позвонил Вере Васильевне как бы за советом, больше некому было уже звонить. Она сказала: “Андрей, не ходи вокруг да около. Я возьму”». Пока больная не попала к Вере в хоспис, она боялась умереть на улице.

На ее похоронах Вера сказала: «Я не знаю, как жила эта женщина. Но умерла она — достойно».

Вера всегда говорила «да», когда требовалась ее помощь. «Вера Васильевна, вы поговорите со мной?» — «Да, Светочка». — «Вера Васильевна, я месяц назад разговаривала с одной вашей пациенткой, Татьяной Мачалиной. Она сказала, что таких, как вы, Бог на землю послал с небес. Она еще жива?» Вера Васильевна поднимает трубку телефона и, видя мое испуганное лицо, переспрашивает: «Боитесь, Светочка?» И через несколько секунд отвечает: «Да. Жива».

Все тридцать пациентов ее хосписа, мне кажется, считали Веру святой. Медсестер — ангелами. До этого чудес в их жизни не было: был районный онкологический диспансер, квоты, больницы, очереди за лекарствами. А еще — очереди за рецептами на обезболивающее, обязательно с печатью определенной формы. А ей было плевать на форму. Ее интересовало содержание. Уход, лекарства — и как бы доделать в хосписе зимний сад, и как бы добрать книг в библиотеку, и как бы устроить для пациентов концерт, и вот бы еще не забыть проверить на кухне, испекли ли пирог. Я помню, она рассказывала мне, что один из пациентов жаловался на то, что в палате холодно. «Мои ребята проверили все оконные щели, заложили их одеялами, а оказалось — тянет сбоку, через оконную планку, которая ближе к стене. Такая мелочь, Светочка. Меня не было в хосписе несколько дней, и я обнаружила это позже». Мелочей не было. Важно — всё. Обогреватели, потому что «тяжелая зима, а все наши больные очень худые». Теплые, но легкие одеяла, «потому что так им приятней лежать, понимаете?». И, как мантру, она повторяла: «Больные должны уходить достойно. Без боли, грязи и унижений».

По-моему, в предпоследний раз я пришла к ней вместе со своей дочерью Мирой, которую Вера сразу посадила есть суп и делать уроки. «Серьезная у тебя девочка, на меня в детстве похожа. Я тоже такая была, тихая, вся в себе», — сказала Вера и поцеловала мою дочь. А та, конечно, сразу растаяла, поскольку не полюбить Веру с первого взгляда — противоестественно.

Вера говорила: «Не делайте из меня святую». Простите, Вера, но по-другому у меня сейчас никак не получается.

Она как-то сказала, что «рак — интересная болезнь, потому что позволяет доцеловать и долюбить всех родных и близких». Она не боялась говорить то, о чем другие — молчат.

Еще она сказала, что дети всегда отвечают за грехи своих родителей, и я неделю ходила и мысленно повторяла про себя эту фразу.

Вера, вашим детям не придется отвечать за ваши грехи. Потому что, Вера, у вас их просто не было. И никакой священник меня в этом не переубедит. Я им, священникам, просто не поверю. Так, как верила — вам.

 

 

 

 

 

КомментарииВсего:3

  • olya-marinicheva.ya.ru· 2010-12-22 18:50:02
    светлая память
  • Former-Serious· 2010-12-23 00:24:51
    Очень светлый человек она была - даже с телеэкрана это чувствовалось.
  • colechko· 2010-12-23 22:48:54
    Пока такие как Вера рождаются и живут, существует этот мир...когда они умирают - мир в опасности.....
Все новости ›