Майкл Ондатже. В шкуре льва

Ондатже известен в России как автор «Английского пациента». «В шкуре льва» – роман, предшествующий сентиментальной оскароносной истории и, очевидно, более важный для писателя

Имена:  Майкл Ондатже

 

Канадский писатель Майкл Ондатже известен в России почти исключительно как автор романа «Английский пациент», за который получил в 1992 году Букера (по нему же снят известный фильм, в свою очередь получивший «Оскара»). Между тем в Канаде он довольно важная литературная фигура: поэт, прозаик, издатель, критик, даже режиссер-документалист. Ко времени выхода своего самого известного романа Ондатже печатался уже тридцать лет, и сам «Английский пациент» на самом деле вторая часть дилогии, условное продолжение его книги 1987 года «В шкуре льва», изданной сейчас по-русски.

Роман, звучно названный цитатой из эпоса о Гильгамеше, представляет собой биографию Патрика Льюиса, приемного отца героини «Английского пациента» (во второй книге он тоже мимоходом фигурирует). Однако Ондатже тщательно ломает прямую линию рассказа, отвлекается на Историю и истории, пишет биографию скорее не героя, а его страны, Канады, от начала XX века до начала Второй мировой.

Патрик Льюис вообще странно ведет себя на позиции главного героя. Он кажется до конца романа угрюмо закрытым, непонятным для большинства окружающих, но и для читателя остается чем-то вроде пунктира повествования, утомленно засыпающей фигуры, которой место в углу, но которая оказывается в центре рассказа. Мы познаем героя только во взрывах: внезапного яростного отношения к чему-нибудь — и настоящих взрывах тротила. По профессии Патрик динамитчик. Он меняет тяжелые работы, взрывает что-то в лесу и на стройке, устраивается то дубильщиком, то сыщиком — ищет пропавшего миллионера Эмброуза Смолла (это реальная история: на поисках Смолла помешалась в начале 20-х годов вся Канада) и влюбляется сначала в его девушку Клару, а потом в ее подругу, актрису-анархистку Элис. Теряет Патрик обеих, но у последней наследует революционные убеждения, пытается взорвать какой-то отель и попадает в тюрьму. Через пять лет герой выходит на свободу, он хочет отомстить миру за то, что тот с ним сделал, но месть эта кажется усталым естественным шагом — вроде составления завещания. Тогда же Патрик встречает подросшую дочь своей возлюбленной — Хану (собственно, главную героиню «Пациента»). Аккомпанементом к судьбе главного героя звучат истории его друзей — пекаря Николаса и вора Караваджо.

«В шкуре льва» — трудноопределимый текст. То ли забывающийся любовный роман, то ли столь же растерянный эпос про классовую борьбу, то ли лирическое полотно про то, что Канада большая страна и на ее просторах есть много возможностей, чтобы найти и потерять себя. Эта жанровая неуловимость усугубляется тем, что книга Ондатже похожа чуть ли не на всю классику американской прозы XX века от Джона Дос Пассоса до Кормака Маккарти — по крайней мере, той ее линии, что интересуется тяжелым ворочанием истории. И в этой попытке дать экстракт литературы нового континента трудно не увидеть некий эксперимент эмигранта, проверку освоенности языка.

Вообще роман Ондатже отчетливо эмигрантский (может быть, поэтому второстепенные персонажи, македонец Николас и итальянец Караваджо, выглядят в нем гораздо симпатичнее и убедительнее главного героя). Эта книжка про то, как сильные и молчаливые люди приходят и делают страну там, где ее, считай, и не было, — и почему-то за это ничего не получают.

Интересно при этом, почему Ондатже, уроженец Шри-Ланки, учившийся в Англии, приехал, чтобы стать писателем, в Канаду, а не в США, — что, учитывая его явное влечение к американской литературной традиции, было бы вполне логично. Но, кажется, для сделанного им выбора есть веские причины, помимо просто биографических. Канада, такая, какой она представляется у Ондатже, — это не совсем привычный Новый Свет, не страна прогресса и широких возможностей, пусть даже иллюзорных. Наоборот, несмотря на капиталистов и революционеров, кинематограф и небоскребы, это мир старее старого, существующий по каким-то почти добиблейским правилам, — мир, в котором человек находится полностью во власти рока, а единственная, помимо отчаяния, возможная реакция на него — это гильгамешевская ярость, героическая и ни к чему не приводящая.

Собственно, в этом, наверное, главная особенность новейшей истории у Ондатже: для него новая земля и ее открытия оборачиваются не свободой, а новой растерянностью, нерешенностью всех основных вопросов — включая сюда и смерть. Посредине романа Элис цитирует Джозефа Конрада: «Я научил тебя тому, что небо, солнце и луна смертны. Позволь мне еще раз подчеркнуть крайнюю непрочность всех вещей».

Кажется, именно эта смертная непрочность мира и не позволяет герою Ондатже вполне воплотиться, оформиться в личность. В любой момент эту оболочку, может быть, придется сбросить, одеться в заглавную шкуру льва и в траурной ярости — как Гильгамеш после смерти Энкиду — бежать по пустыне. Пусть не с копьем, а с динамитом — исход примерно тот же.

Майкл Ондатже. В шкуре льва. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2011
Перевод с английского Н. Кротовской​